Полный газ

– Я был бы рад, если б у нас получилось все, о чем мы говорили. Полет со Спицы в огромном п-пузыре, вместе. Это все проклятые медмеханизмы, детка. Настоящие гиены – каждая пытается отхватить хоть кусок от трупа. В этом году они сожрали твой подарок. Посмотрим, что будет на следующий. – Он с улыбкой качает головой. – Похоже, я уже вырубаюсь. Единственное доступное удовольствие для человека, у которого полсердца не работает. – Он сонно щурится. – Знаешь, русалки – они поют, когда влюбляются. Я их понимаю. Со мной так бывало.

– Серьезно? – спрашивает Айрис.

– Когда ты родилась. – Он вытягивается на кушетке, борясь с очередным зевком. – Пел тебе каждую ночь. Пока весь не испелся. – Отец закрывает глаза, пристраивает голову на несвежую подушку. – С днем рожденья тебя, с днем рожденья тебя, с днем рожденья, крошка Айрис, с днем р-р-р-р… – Он пытается передохнуть – влажный, затрудненный, тяжелый звук – и закашливается. Стучит себя по груди, отворачивается, пожимает плечами.

Когда Айрис идет к лестнице, ведущей вниз из отцовской соты, он уже спит.

Она захлопывает люк – один из восьми тысяч люков гигантского, тусклого, липкого, пещеристого улья. Кругом пахнет ржавыми трубами и мочой.

Моноколесо Айрис поставила на магнитный замок неподалеку от отцовского отсека, потому что здесь, в Сотах, все, что не приколочено, исчезает, как только отводишь взгляд. Усевшись на просторное красное сиденье, она щелкает выключателем раз пять-шесть прежде, чем понимает: колесо не работает. Сперва решает, что разрядилась батарея. Но оказывается, ее просто нет. Кто-то выдрал ее из паромотора и был таков.

– С днем рожденья меня… – растерянно выводит Айрис.

3

Скоростной поезд скользит с привычным приглушенным свистом, который нарастает и нарастает, пока состав не пролетает под ней, толкая воздушной волной. Айрис любит этот момент, любит, когда ее пронизывает свистом и вибрацией так, что замирает дыхание. Не в первый раз она гадает, что останется от нее, спрыгни она с каменной балюстрады; представляет, как превращается в приятный теплый дождик и алыми каплями моросит на лица подлой себялюбивой матери и бедного беспомощного отца.

Айрис сидит на балюстраде, болтая ногами и придерживая на коленях мутный зеленоватый аквариум. Через несколько минут придет следующий поезд.

Глядя в отравленный хрустальный шар своей судьбы, Айрис видит не будущее, но прошлое. В этот же день, год назад, она, пятнадцатилетняя, отрывалась с пятнадцатью друзьями в пятнадцати сотнях футов под землей, в клубе «Магма». Под полом из прозрачного «голубого хрусталя» булькала лава. Чтобы чувствовать ее тепло, они разулись и топтались босыми пятками всего в полудюйме над струящимися ручейками жидкого золота. Официант – механизм по имени Буб, полированный медный шар, – катался туда-сюда, то и дело приоткрывая крышку на голове, чтобы подать кому-нибудь очередное блюдо. В мерцающем красном свете лица девочек блестели от пота и волнения, хохот эхом отражался от теплых скалистых стен. Они поджарились почти как поросята, которых им принес официант.

К концу вечера все были пьяны друг другом, начались обнимашки и поцелуйчики. Все клялись, что это лучшая вечеринка в их жизни. Охваченная благодарностью Айрис пообещала, что на следующий год все будет еще круче. Они поедут на лифте на самый верх Спицы смотреть звезды – настоящие звезды! – над облаками. Будут пить «пенный ток» и просто подыхать от счастья. Назад, на землю, спустятся в парящих пузырях. А потом наденут Личины и отправятся в Карнавальный квартал – куда до шестнадцати вход воспрещен, – и в них влюбятся все, кто увидит их дорогие новые лица.

В мутной воде что-то возится. Из слизистого осадка выплывает русалка – розовая и мелкая, как креветка, с девичьим личиком и развевающейся зеленой гривой – и опасливо глазеет на Айрис.

– Наверное, ты бы сделала для меня что-нибудь хорошее, – вздыхает Айрис. – Если б могла.

Темная вязкая струйка выползает из-под хвоста русалки. Она оборачивается, словно удивляясь проделкам собственного тела.

Колечко пронзительно-зеленого цвета вспыхивает в правом глазу Айрис, наполовину ослепив ее. Входящее сообщение. Она сжимает пальцы, будто давя мошку. Перед внутренним взором появляются изумрудные буквы, складываются в слова. Линзы-мессенджеры Айрис надевает каждое утро, первым делом, еще до того, как почистить зубы.

Джойс Б.: «У нас на тебя планы!»

Эми П.: «Коварные планы».

Джойс Б.: «Вечером мы идем в Карнавальный квартал. И никаких возражений!»

Айрис зажмуривается, прижимается лбом к прохладному стеклу аквариума.

– Не могу, – говорит она и щелчком пальцев отправляет сообщение.

Джойс Б.: «Не дури, а то в мешке потащим! Будешь орать и пинаться!»

Эми П.: «В мешке. Орать и пинаться».

– Мамин друг через час придет с работы, они зовут меня домой, к праздничному столу и подаркам. Похоже, у них там что-то крутое, прямо дождаться не могут.