Полный карман песка

― Я оставлю сообщение в отделении экстренной помощи. Вероятно, сначала он заглянет туда.

Я пытаюсь улыбнуться. Не уверена, что мои усилия эффективны.

― Спасибо.

Она кивает.

― Конечно. Я вернусь с вашим кофе.

Как только дверь закрывается, я направляюсь к кровати Эмми. Сажусь бедром на край матраса.

― Эмми, это я, ― тихо сообщаю.

Я слушаю ответ. Что-нибудь. Слово, стон, всхлип. И не слышу ничего, кроме мягкого жужжания машины для обогрева, накачивающей теплый воздух в пластиковое одеяло, что покоится между ее кожей и тканью.

― Ты можешь открыть свои глазки и посмотреть на меня, малыш? ― я пытаюсь держать голос твердым, хотя он и хочет задрожать. Как мой подбородок. Но я сдерживаю дрожь, слезы, рыдания. Я хочу, чтобы она проснулась, а не испугать ее.

― Эмми. Эмме-е-е-лин Сэ-э-йдж, ― произношу я певучим голосом. ― Проснись, спящая красавица.

Она не шевелится. Я тянусь под одеяло и беру ее медленно теплеющую ручку, глажу каждый крошечный пальчик от основания до кончика, массируя их, пытаясь помочь убедить кровь вернуться в них.

Я начинаю напевать ее любимую песню. Из мультфильма, который она любит. Она всегда подпевает, когда он начинается, и потом снова, когда заканчивается. Я останавливаюсь каждые несколько фраз, чтобы произнести ее имя. Сказать ей, что люблю ее. Попросить ее открыть глаза.

Я чувствую запах кофе прежде, чем слышу, что Вера принесла его. Но когда я поворачиваюсь, чтобы поблагодарить, не Вера держит горячую кружку. Это Коул.

Он бледен. Его волосы в беспорядке, словно он провел пальцами по длинным локонам тысячу раз. Безжизненный взгляд встречается с моим.

― Ничего, что я здесь? ― спрашивает он, его низкий голос ― успокоительный бальзам для моих измотанных нервов.

Я киваю, неспособная найти слова, чтобы сказать ему, как сильно я благодарна, что он пришел сегодня вечером, что помог мне найти дочь, что помог спасти ее жизнь.

― Я увидел шерифа у твоего дома, так что остановился и все уладил.

Райан. Я и забыла о нем, когда пропала Эмми.

Эмми.

Моя драгоценная Эмми.

Я киваю, и всхлип прорывается. Я подавляю его прежде, чем он может прозвучать в палате, уткнув голову в руки и задушив звук. Запах кофе делается сильнее, когда Коул приближается. А потом все, что я вдыхаю ― его запах. Холодный океан и теплая кожа. Соль и мыло. Коул.

Он окутывает меня своим запахом, притягивая в объятия. Я прячу лицо на его шее и плачу. Молча. Все мое тело сотрясается от усилий оставаться спокойной. Я молюсь и кричу, прошу и проклинаю. Я люблю и ненавижу, и все это ― не издав ни звука. Лишь мое дыхание касается горла Коула.

Когда приступ проходит, я отстраняюсь, тихо шмыгнув носом, и поворачиваюсь обратно к Эмми. Снова беру ее руку в свою, и мы вместе, Коул и я, охраняем ее, защищаем, желая вернуть обратно к жизни.

В тишине палаты, с приглушенными гудками и жужжанием мониторов и машин на заднем фоне, Коул рассказывает Эмми историю.

― Давным-давно одинокий человек строил на пляже замок из песка. Он привык к холодному песку и пронизывающему ветру, но никогда не чувствовал бриза теплее, чем в один особенный день. Он прилетел с не моря или юго-востока, как это часто бывает. Этот прибыл из какого-то более близкого места. С руками, перепачканными в песке, человек вдруг остановился и обернулся. Позади него стояла самая красивая маленькая девочка. Она была так похожа на кого-то, кого он любил и потерял. У нее были блестящие черные волосы и большие зеленые глаза. Она была очень похожа на свою маму, которая стояла рядом с ней. При виде них человек лишился дыхания. Он хотел отвернуться, но не смог. Не смог повернуться к ним спиной. Вместо этого он дал маленькой девочке ромашку. Это были любимые цветы ребенка, которого он потерял. А потом маленькая девочка и ее мама ушли. Человек понял, что после этого уже никогда не будет прежним. Он знал, что никогда не забудет двух красавиц на пляже в тот день. И не забыл. Он думал о них каждый день. Иногда они ему даже снились, снилось, как они вместе смеются, вместе играют. Что он любит их так, как семьи любят друг друга. Он начал беспокоиться, что никогда их больше не увидит, но у Господа был иной план. Маленькая девочка и ее красивая мама переехали в соседний дом, и человек видел их каждый день. Иногда просто через окно, но этого было достаточно. Он понял тогда, что мог бы влюбиться в маленькую девочку и ее маму. И он так и сделал. Точно так же, как и мечтал.

Коул не смотрит на меня, пока его слова не затихают, не придают тяжесть молчанию и не падают бесшумно на пол. Но когда он поднимает взгляд, медленно переводя его с бледного лица Эмми на мое, я чувствую всю любовь, в которой он признался. Чувствую ее, словно жар пламени. Вижу, как цвет на картине. Дрожащие вспышки красного и зеленого, синего и желтого, усеивающие безрадостный пейзаж. Проникающие сквозь тучи.

Его взгляд прикован к моему, и он продолжает:

― Я люблю тебя, Эмми. И, надеюсь, ты тоже сможешь меня полюбить.

Ком нарастает у меня в горле, и слезы наполняют глаза. Еще столько нужно сказать,