Полный курс актерского мастерства. Работа актера над собой

И еще: люди на окраине и люди простые лучше интеллигентов и жителей центра. Шофер Лелек, продавщица в нашей забегаловке, гардеробщица в «Дружбе», кондукторы и т. д. А сегодня какой-то работяга объяснял Ефремову, как выводить пятна, когда тот забрызгался шпикачкой.

Гении мои отбыли на репетицию к Крейче (их устроил Павел). Звонил мне. Дескать, не обидится, если и я пойду, но я оставил нашу договоренность в силе. Кстати, издательство театров и кино приглашает Е. и Э. на встречу. Конечно, они больше интересуют чехов, чем я. Но мое самолюбие спит. То ли я понимаю, что это, по существу, правильно; то ли стар стал, то ли мудр. «Вбираю» город, людей и доволен.

Сейчас сижу в неубранном еще номере и жду звонка Когоута.

<…>

22.25

Только что вернулся из театра, где смотрели «Игру любви и смерти» Роллана в постановке Радека, точнее, и в его литературной переделке. Этакий сугубо режиссерский спектакль, с музыкой, хорами, почти оперой, с французским народом (где каждый очень натуралистичен), выполняющим функции хора. Любопытно, но ничто, кроме, пожалуй, последней мизансцены – условная гильотина, – меня не взволновало. Эфрос в восторге. Ефремов говорит: «Интересно». Нет, я для другого театра создан. Неужели он кончается? Сегодня Эфрос рассуждал с Ефремовым о «Чайке». Герой – Треплев – новатор (Пастернак?), непонятый и погубленный рутинерами (реалистами типа Аркадиной). Спектакль об одиночестве. Одна надежда – Нина. Она уходит, он гибнет. Но это выдуманный спектакль. Не об этом писал Чехов. А вот в Финляндии, например, хотят, вероятно, узнать Чехова…

Сижу один. Тепло, тихо. <…> Котова сказала, что звонил Когоут, завтра в 12 заедет за нами и поедем в Баррандов. Любопытно, что за фильм снял «Пашка»?

Что-то медленно идут дни. «В Москву, в Москву». <…>

26.10.65

С утра – интересный творческий раскол. Эфрос заболел вчерашним спектаклем, уже забыл «Ромео». Считает, что это эталон! Мы с Ефремовым считаем по-другому. Да, если идти путем такого придумывания спектакля, то ведь емкость придумок очень ограничена, все скоро иссякнет. Безгранична только жизнь, а то ведь придумаешь 10, а с 11-го уже начнешь повторяться, что, в общем, и происходит со многими. Да и мучительные раздумья режиссера над тем, что еще выдумать, уводят его все больше и больше от главного – от актера.

27.10.65

<…> А все-таки хорошие и плохие у нас есть плюсы и пороки системы. Убедился в этом потому, что и у Чехов, и у Болгар – одни и те же болячки с нами. <…>

Ефремов в разговоре с Шиловским: «Надо к вам во МХАТ Товстоногова! Старики кончились, остальное поколение ничего не умеет. Ну что Богомолов?! Максимум, может быть у меня ассистентом!» <…>

28.10.65

Сегодня дискуссия о спектаклях т-ра Армии. <…>…Любопытно, я как-то на все и на себя гляжу со стороны или над происходящим.

На душе у меня какая-то пустота и тихость. Может быть, потому, что в этой поездке, хотя мы живем втроем, я чувствую себя более одиноким, чем тогда, когда приходится действительно быть одному, – я очень много думаю. О театре в основном. Каким он должен быть? Что же такое режиссерское решение? Образ спектакля? Что самое заразительное для зрителя и т. д.

Идет дискуссия. <…>

А вот любопытно: художник, сделавший сугубо абстрактное «метафизическое» оформление, спокойно и деловито объясняет, что это значит и что он этим хотел сказать. Вот тут я начинаю думать, что он делал все это «от головы», что это не его, не потому, что он не может иначе. <…>

Дискуссия не ладится. Сделали перерыв, попили кофе. Все равно не ладится.

Выступает Стеглик. Тема одна: никуда не денемся от критического реализма, а часто (по средствам) реалистическое решение приводило к «смехотворному реализму» (провинциальному).

Стилизация, стилизация!!

Радуются появлению О’Нила и других западных авторов, которые заставили искать новые формы.

Надо приветствовать полемическое отношение к жизни у театра. Надо радоваться, когда стиль театра не определяется стилем и манерой одного художника-руководителя. Эту же мысль высказывает и П. Карваш. Он за театр, который не ждет завтрашнего дня, когда сверху будет все разъяснено и объяснено. Он за театр, сразу откликающийся, он за театр «общественно-агрессивный». Политическая активность! Политическая оперативность! <…>

Павличек говорит: «Может быть только два пути для театра: или театр одного лица, или театр эклектический». <…>

Надо возродить, вернуть актерское дело, актерскую славу.

Интеллектуализм часто превращается в рациональное конструирование, в режиссерскую рациональную операцию, не проведенную через эмоции актеров. <…>