Полный ледебурит и все-все-все

Юра Мельников, старший лейтенант, 25 лет от роду, инженер группы дистанционного управления многоцелевой атомной подводной лодки К-*** по должности и пофигист по жизни, готовился к заступлению на вахту дежурным по ГЭУ (Главной энергетической установке). Ну «готовился» это, наверное, сильно сказано. Готовился к вахте он своеобразно – «на спине» готовился. Проще говоря, спал он как сурок в своей каюте в 6-м отсеке.

Был Юра, как уже говорилось выше, пофигистом, даже потомственным пофигистом. Проще говоря, забивал он на все и на вся: на учебу (и в школе, и в училище), на службу, на утреннюю физзарядку, и на многое-многое другое. А уж как он забивал на различные собрания (комсомольские и другие), это целая песня! Комсорги в училище и замы на флоте с ним намучились!

Ну, так вот. «Забив» в очередной раз на подготовку к наряду, Юра безмятежно и с чистой совестью спал.

В дверь каюты кто-то тихонько поскребся. Видимо не дождавшись ответа, дверь приоткрылась и показалась взлохмаченная голова матроса Митькина.

– Тащ…, а тащ… – прошептал он.

Опять-таки не увидев никакой реакции со стороны своего мирно сопящего командира отсека, Митькин тихонько потряс его за большой палец ноги, нагло торчавший из дырявого носка.

– Ну что такое? – лениво произнес Юра – Митькин… едреныть… просил же не будить…

– Тащ… там Вас на пирсе спрашивают… Верхний вахтенный сообщил.

«Блин! Кому я там понадобился?… Весь сон испортили, гады» – чертыхаясь Юра оделся и поплелся в Центральный.

Поднявшись наверх, первым делом он увидел свинцово-темное небо, поежился на струящийся мартовский ветерок, посмотрел на недалекий остров Николького (… блин… и когда же лето…. А на Никольском гребешки… уммммм… прямо на глубине двух метров…) и на далекий остров Путятина (блин… следующей осенью обязательно надо на Путятин съездить… там грибов, говорят, навалом…). И только потом узрел на пирсе, рядом с верхним вахтенным, одиноко сгорбившуюся фигурку в черной шинели. Чем то так знакомо горбилась фигура… Как то знакомо топорщилась шинель и торчали уши из под шапки. Присмотревшись, Юра узнал своего одноклассника по училищу – Борьку Панцевича.

Борька Панцевич был маленького роста, непомерных амбиций и «адвокатской» национальности уроженец Ворошиловградской области. В училище поступил из корыстных побуждений, в отличие от остальных, «заболевших» морем восхищенных мальчишек. Борьку больше всего прельщала не морская служба, а скорая пенсия… Как он посчитал, уже через семь с половиною лет службы на подводных лодках, можно было уйти на пенсион. А еще можно было перевестись в «военную приемку», на аккумуляторный завод в родном Ворошиловграде.

В училище, практически сразу же, Борьку выбрали комсоргом класса. Ну, «выбрали» – это громко сказано. Больше никому это комсоргство было не нужно, а Борька вовремя сообразил все выгоды комиссарства. А они были – и в увольнение сходишь лишний раз, не боясь замкомвзвода, и преподаватели глядишь на балл выше оценку поставят, вняв интимному шепотку командира… А налаживание комсомольских связей с преимущественно девчоночными медучилищем и СПИ (Севастопольским приборостроительным институтом)…. А, наконец, власть над своими же товарищами-однокласниками…

Эх… сколько Юркиной крови выпил Борька на разных комсомольских собраниях и активах…. И не счесть… Галлоны и галлоны…. Прорабатывал и за низкую успеваемость (а когда успевать то… когда вокруг лето, море, Крым, вино и девчонки…), и за дисциплину (а что дисциплина? Дисциплина по все тем же вышеперечисленным причинам хромала…).

Вот такие были взаимоотношения Юрки и Борьки… как говорится -

Служили два товарища, а-га.
Служили два товарища, а-га.
Служили два товарища, в однем и тем полке.
Служили два товарища, в однем и тем полке…

Служили, или точнее учились, они «в однем и тем полке…», а вот когда после пяти прелестных крымских лет пришлось ехать по месту службы, то Юрка, как разгильдяй и троечник, поехал служить в Приморье, а Борька, как активист, коммунист и вообще кругом положительная личность, на Камчатку… Борька еще и съехидничал напоследок, гордо объявив, что он едет на Камчатку, и что он думает об неудачниках-«приморцах».

Казалось бы – да какая разница… Что то, что другое на краю света… Тихоокеанский флот….

А служба службою везде —
И на земле и на воде,
И друга верная рука
С тобой в любой беде.
А если очень повезет,
Тебя дорога приведет
На Тихоокеанский флот!

(Музыка: Г.Мовсесян, Слова: Л.Ошанин)

Короче, что в лоб, что по лбу… Как говорится, те же яйца, только в профиль… Ан нет! Между Приморьем и Камчаткой – большая разница.