Полный назад! «Горячие войны» и популизм в СМИ (сборник)

Так вот, если бы в своем пресловутом высказывании (произнесенном для западных слушателей и опровергнутом перед арабскими) Берлускони оповестил мир, что ему желательней коротать век в Аркоре[294], нежели в Кабуле, и лечиться у миланского врача, а не у врача багдадского, я подписался бы под всеми его словами (за исключением Аркоре). И это даже если бы я слышал, что в Багдаде самый оснащенный госпиталь в мире. Оставаться в Милане – это для нас значит оставаться дома, дома стены лечат и укрепляются защитные системы организма.

Корни бывают обширнее, нежели область или даже страна. Если нельзя жить в Италии, для меня предпочтительнее жить в Лиможе, чем в Москве. Как, скажут мне, разве Москва не красивейший на свете город? Красивейший, но, живя в Лиможе, я хотя бы понимал бы по-французски.

В общем, каждый отождествляет себя с культурой, в которой вырос. Иногда бывает и полная смена кожи, но это бывает редко. Лоуренс Аравийский даже одевался в то, что носили арабы, но в конце жизни он все-таки вернулся восвояси.

Теперь о сравнении цивилизаций: в этом и дело. Запад, пусть ради экономической экспансии, но все-таки интересовался другими культурами. Интерес Запада к не-Западу бывал и поспешен, и презрителен. На бытовом уровне греки называли «варварами» (то есть заиками) тех, кто не умел говорить на их языке (то есть, по их мнению, вообще не умел говорить). Однако самые продвинутые греки, такие как стоики (может быть, потому, что некоторые были родом из Финикии), быстро догадались, что варвары, хоть и издают чуждые грекам звуки, но думают примерно то же самое. Марко Поло с огромным уважением описывал обычаи и нравы китайцев. Отцы средневекового христианского богословия заказывали переводы из арабских философов, врачей и астрологов. Европейцы Возрождения даже перегибали палку, восстанавливая утерянную восточную премудрость от халдеев до египтян. Монтескье пытался понять, какими глазами перс смотрит на французов. Современные антропологи провели первичные исследования реляций салезиан[295], обращавших туземцев бороро в христианскую веру, но в то же время пытавшихся понять, как живут эти туземцы и как они мыслят. Может, сказывалась историческая память – что миссионеры несколькими столетиями прежде не вдумались в цивилизацию американских индейцев и стали причиной их истребления.

Кстати об антропологах. Припомним общеизвестное: с середины XIX века и по сей день культурная антропология развивалась под знаком бесконечных угрызений совести: западные люди комплексовали по отношению к Другим, в особенности если эти Другие изначально бывали восприняты как дикари, как общество без истории, как примитивные люди. При первой встрече Запад с ними не миндальничал. Их «открывали», пытались обратить в христианство, выжимали из них любую пользу, многих обращали в рабство, в частности – при пособничестве арабов, потому что хотя рабовладельческие суда приводились в Нью-Орлеанский порт лощеными господами французского происхождения, но в Африке негров загоняли в трюмы этих кораблей мусульмане-перекупщики.

Культурная антропология (сумевшая развиться и процвести исключительно благодаря колониальной экспансии) замаливала грехи колониализма, доказывая, что культуры Других – это именно культуры с настоящими верованиями, ритуалами, привычками, логично отражающими контекст, в котором они вызревали, культуры органичные, то есть основанные на четкой внутренней логике. Задача культурного антрополога – продемонстрировать, что имеются на свете виды логики, не совпадающие с логикой Запада, и показать, что следует воспринимать эти виды логики серьезно, не презирать и не подавлять их.

Это не значит, что антропологи, интерпретируя логику Других, соглашались жить по их образу и подобию. Наоборот, за исключением редких случаев, окончив многолетнюю работу в заморских странах, антропологи возвращались доживать славную старость в Девоншире или в Пикардии. Однако, читая их книги, кто-нибудь мог подумать, будто культурная антропология находится на позициях релятивизма и утверждает: одна культура равна другой. По-моему, это был бы неправильный вывод.

Самое большее, что говорили антропологи, это: пока Другие живут в своей собственной среде, следует уважать их образ жизни.

А подлинный урок, извлекаемый из культурной антропологии, таков: дабы сравнить, выше ли одна культура другой, необходимо иметь критерии.

Одно дело – описывать культуру, другое – определять критерии сличения. Описывать культуру в общем и целом можно достаточно объективно: в описываемой культуре люди ведут себя так-то, веруют во многочисленных духов или в одного бога, пронизывающего собой всю природу, объединяются в родственные кланы по таким-то правилам, считают, что красота – это когда нос проколот многими кольцами (последний признак характерен для молодежи современного Запада), считают нечистым мясо свиньи, делают обрезание, разводят собак, собачатина – праздничная еда.