Полный назад! «Горячие войны» и популизм в СМИ (сборник)

История «Свода» мне вспомнилась около месяца назад, когда вышла книга «Заговор» Уилла Эйснера (W. Eisner. The Plot. New York, Norton). Эйснер, один из гениев современного комикса (умерший как раз во время первой верстки книги), рассказывает в тексте и картинках историю создания исторической подделки «Протоколы сионских мудрецов». В его рассказе меня больше всего заинтересовала не часть, где показано, как фабриковали эту антисемитскую фальшивку, а часть, где видно, что происходило позднее, когда в 1921 году было доказано, опубликовано и повсеместно провозглашено, что эти «Протоколы» – фальшивка. Именно с той поры расширилось обращение текстов, они распространились на иные страны и их начали воспринимать все серьезнее и серьезнее.

Это знак, что Гермеса ли возьмем, или сионских мудрецов – разница между истинным и ложным не занимает тех, кем руководят предрассудки и желание или потребность причаститься тайны, преждевременно заглянуть за кулисы то ли рая, то ли преисподней.

Верят в Третью тайну [361]

Прочитав опубликованное наконец, несколько дней назад, документальное свидетельство сестры Лусии о Третьей тайне Фатимы[362], я чувствовал себя привычно и уютно. Текст, который добрейшая монахиня сочиняла отнюдь не в период, когда она была неграмотной девчонкой, а в 1944 году, уже прожив полжизни в монастыре, утыкан четко узнаваемыми цитатами из Апокалипсиса от Иоанна. Так, Лусии виделся ангел при огненном мече, будто воспламеняющий весь мир. В Апокалипсисе есть ангелы, воспламеняющие мир, например тот, что со второй трубой, в стихе 9:8. Да, я понимаю, что этот ангел без огненного меча, но дайте мне продолжить, увидите, откуда берется огненный меч. Не говоря уж о том, что архангелы с огненными мечами встречаются в иконографии сплошь и рядом.

Затем Лусия узрела божественный свет в зеркале. Здесь подтекст не из Апокалипсиса, а из Первого послания Павла к коринфянам: дела небесные мы видим сначала в зеркале, гадательно (per speculum in aenigmate), а после – «лицом к лицу». В придачу епископ – в белой одежде. Этот епископ привиделся ей в одиночестве, в то время как в Апокалипсисе рабов Бога нашего, пришедших от великой скорби, великое множество (в стихах 6:11, 7:9 и 7:14), но не будем крохоборствовать.

Дальше привиделись епископы и священнослужители, всходившие на крутую гору: Апокалипсис, 6:12, где и цари земные, и вельможи, и богатые, и тысяченачальники, и сильные скрываются в пещеры и в ущелья гор. Затем святой отец прибывает в полуразрушенный великий город и встречает на своем пути души трупов. Город взят из Апокалипсиса, из стиха 11:8, вместе с трупами. Этот город падет в Апокалипсисе, 11:13, и снова падет, на этот раз под именем Вавилона, в стихе 18:19. Рассказ Лусии содержит новые повороты. Епископа и многих бывших с ним верных убивают солдаты стрелами и огнестрельным оружием. По части огнестрельного оружия это личная инновация Лусии, а вот мучения от жалящей саранчи, подобной коням, приготовленным на войну, и в броне, как бы в броне железной, – это Апокалипсис, 9:7, когда пятый Ангел вострубил.

Доходим до двух ангелов, которые разбрызгивают кровь из хрустальной лейки (по-португальски – regador). Проливающих кровь ангелов в Апокалипсисе сколько угодно: в 8:5 ангел применяет для этого кадильницу, в стихе 14:20 кровь течет из точила даже до узд конских, в 16:3 выливается из чаши.

Так при чем же здесь лейка? А при том, что мне помнится – Фатима расположена недалеко от Астурии, где во времена Средневековья бытовала традиция изумительных мозарабских миниатюр на темы Апокалипсиса. На них множество ангелов, разбрызгивающих кровь из непонятных сосудов, выглядит это так, будто они спрыскивают мир кровью из лейки. Дополнительным доказательством, что именно из этой иконографии пришли к Лусии многие образы, служит и огненный меч. На мозарабских астурийских миниатюрах трубы в руках ангелов кажутся алыми клинками.

Кстати, достаточно любопытные мысли приходят, если не удовлетворяться газетными пересказами, а прочесть богословское толкование кардинала Ратцингера[363]. Этот честный человек пытается разъяснить массам, что индивидуальное видение – это не символ веры, а аллегория – не пророчество, аллегории не подлежат буквальному восприятию. Ратцингер прямо указывает на совпадения между рассказами Лусии и текстом Апокалипсиса.

Мало того, Ратцингер подчеркивает, что рассказ о видениях – это обычно слепок личности говорящего и что видение передает культурный мир провидца, соответствует его возможностям описывания и толкования, поэтому образы в видениях соразмерны образу рассказывающего.

Если перекодировать лексику Ратцингера на предельно нецерковную (хотя уж и Ратцингер озаглавил один из параграфов своей работы «Антропологические структуры»), выйдет: поскольку не существует юнгианских архетипов, всякий провидец видит то, что ему подсказывает полученное образование.