Полный оборот

— Опасно, — успел прошептать оборотень прежде, чем я оказалась у двери с возбуждением глядя на неё, боясь проронить хоть звук.

— Эй, хозяева! Печку топите, — он ещё раз постучал.

— Вам кого? — что же я делаю, это же живой человек у дома стоит.

Мысли поскакали по ухабам больного разума. Это мужчина по голосу слышно, что сыт, здоров и доволен. Наткнулся на дом в тайге решил заглянуть. Он знает, в какой стороне река, в какой стороне станция. Сейчас, я выйду к нему, попрошу помощи, и он отведёт меня к людям. Но почему в голове слово Лихо. Всем своим существом неожиданно почувствовала, как это опасно одинокий человек в тайге. Скорей всего вооружен. Я даже отошла в сторону от двери, вдруг ему придёт в голову стрельнуть.

— Женщина! Я тут мимо проходил, у меня шкурки есть, можно махнуться чем-нибудь.

— Я не могу открыть. Муж ушёл, я одна.

— А надолго ушел?

— Представления не имею. Может сейчас вернётся, может через сутки.

— Понятно. Но может, откроешь? Я нормальный, адекватный, не причиню вреда.

Зря он стал это говорить, только подтвердил мои опасения и слова Ильича. Но не убьёт же он меня! Я ради того, чтобы выжить с чудищем лесным сексом занималась, что ж мужику жалко отдаться. А если маньяк? А если нет, и я буду на свободе. Сейчас самое время, Лихо выживет, он во мне не нуждается. И преследовать не станет. Почему не открываю? Страшно.

— Лады. Жалко, конечно. Но я понимаю, — он стал уходить.

Что я творю? Это же шанс. Я рванула к печке и стала стягивать влажную одежду.

— Нет, — сказал Ильич, с трудом приподнялся на локтях. Морда изнеможённая, глаза такие печальные, что плакать охота.

— Я человек, мне не место здесь. Мне не место рядом с тобой! Мне плохо, я домой хочу.

— Четыре месяца, — корчась от боли, прошипел он сквозь зубы и отвалился обратно на кровать, тяжело дыша.

— Четыре месяца! — взорвалась я. — Осень на дворе! Я как здесь выживу? Ни одежды, ни дров, мука заканчивается. Жрать нечего будет, а снег выпадет? Через четыре месяца здесь будут сугробы по уши. У меня семья, у меня мама, работа там. Я вернуться должна в город!

Мокрые джинсы запутались в верёвке, и я их кинула. В негодовании всплеснула руками. Уходит мой последний шанс. Я выбежала к двери, открыла её и выскочила в холодный воздух ранней осени, сразу же продрогнув до костей. Замерла в усыхающей траве, глядя как уходит мужчина.

В походном костюме защитного цвета. С большим рюкзаком за плечами, ружьё, маленький котелок болтается с боку. Он остановился на безопасном расстоянии от меня и обернулся. Офигел, увидев девушку в нижнем белье. Кто он? Охотник, биолог или золотоискатель, последнее очень опасно. Я видела, как он, разинув рот и вытаращив глаза, кивнул мне, мол, что надо. Я отрицательно качала головой, пятилась обратно к дому. Зашла в тёплое помещение и закрыла дверь, а вместе с ней и глаза.

Нормально всё, сейчас вещи подсохнут, возьму на складе гвозди и молоток, надо крышу заколотить до наступления темноты, которую я стала бояться. В ночи всякая тварь ползает. А пока можно поваляться и постараться забыть о залётном мужике.

Упала, убитая горем на шкуры и поняла, что сегодня не буду ничего делать, и завтра, скорей всего тоже. Вот так проваляюсь денёк другой, истлею ближе к зиме.

По спине проехалась горячие пальцы. Ему наверно было больно двигаться, но утешать принялся. И единственный доступный ему способ утешение, хороший трах. Только ошибся, меня глубоко неприятна сложившаяся ситуация. Откинула его пальцы, а он руку мою ухватил у локтя и рывком повернул меня к себе, подкинув на свои ноги. Лихо так усадил верхом, я только ахнула.

— Не хочу, — окрысилась, глядя в его полузакрытые глаза, а в ягодицы упёрся твёрдый член.

Дёрнулась, а он с силой руку скрутил, и когтями в бедро впился. Ни одной эмоции на странном лице. Смотрит пристально и всё.

— Я сейчас, как заряжу тебе прямо в рану, охринеешь! Отпусти, сказала!

Лихо оскалился и отшвырнул меня, скинув с кровати.

— Ублюдок, — обошла его и выхватила себе одну шкуру. — Животное.

Делать всё равно нечего. Пошла через час, когда джинсы высохли, чинить крышу, мне сегодня спать на полке, а в дыру дует и капает иногда.

На улице заглянула в хлев. Столько дней здесь, а пока времени не было все помещения обследовать. В старом заброшенном козлятнике на стенах висело несколько заржавевших топоров и тесаков. Кое-как взобравшись на крышу и забив оторванное железо обратно, я вернулась в дом, полностью вооружившись.

Выронила свои находки из рук. В доме были открыты все окна, на стуле у печи сидел Ильич и вытягивал из своей израненной плоти мной затянутые кривые проволочки. От раны остался уродливый бугор, по волосатому торсу, рукам и на шее алые царапины. Но в общем зверь был здоров, что оптимизма мне не прибавило. Больше всего убило, что на бёдрах его висела чёрная брезентовая тряпка на подобии юбки. Зря я топоры в дом принесла. Вот хрен его знает, что за существо, может он ко мне сексуальный интерес имеет, а с приходом зимы сменит его на гастрономический. Зря я с чистокровным человеком не ушла.