Полный привод, или Километры вдоль нормальности

Сула же, воспитанность которой никогда не была её сильной стороной, не колеблясь ни секунды, буквально взлетела всеми своими четырьмя грязными лапами на лавочку, наверняка немало удивив котяру и вынудив его продолжать движение вдоль дома, наращивая темп. Она, может быть, и дальше преследовала вероломного усатого хама, но пластиковый корпус поводка зацепился за кованую изгородь палисадника перед подъездом. Поэтому, застряв на лавочке, щенок стал топтаться на ней, подпрыгивая в негодовании и бессилии и громко, на весь двор, рассказывать коту, что он с ним сделает, когда всё-таки до него доберётся. А в том, что рано или поздно он это сделает, пусть кошачья морда даже не сомневается.

Но ни Сула в запале погони, ни Жаклин в том же самом, не обратили внимание на двух мужчин, стоящих почти рядом с лавочкой. Оба были одеты как работники обслуживания домов – в комбинезоны, а поверх них – в куртки таких же цветовой гаммы и материала. Один, который повыше и бледный лицом, стоял чуть поближе. Второй находился чуть дальше и смотрелся пониже ростом, немного рыжеват и с усами. Высокий, только лишь собака затанцевала на лавочке, подошел к ней и очень грубо скинул её оттуда, пихнув ногой. Та заскулила, упав навзничь на плитку тротуара, ударившись спиной, и тут как раз подоспела Жаклин.

– Сэр, за что Вы так грубы с собакой? Она же ничего Вам не сделала! – еще издалека начала девушка.

Высокий посмотрел на неё как на микроба.

– А мне не нравится, когда всякие шавки вымазывают лавочку, на которой я люблю отдыхать, – язвительно-медленно проговорил он.

– Я прошу прощения за свою собаку, но всё равно, это было очень грубо с Вашей стороны по отношению к беззащитному животному, – закипала Жаклин, хоть и заметила уже, что оба мужчины не совсем трезвы. Она бросилась отцеплять корпус поводка. Сама же поборница чистых лавочек уже сидела, прижавшись к ограде палисадника.

– Не надо меня воспитывать. Ваша собака вымазала мою лавочку, и мне теперь её мыть, – явно с желанием продолжил мужчина. Усатый молча стоял рядом и ухмылялся.

– Ничего страшного она не сделала вашей лавочке. – Девушка уже справилась с поводком и собиралась покинуть двор.

– Да? Не сделала? Иди сюда, я тебе покажу. – Бледнолицый скандалист в два огромных шага подлетел к девушке, сгрёб своей ручищей ее пуховик на левом плече и потянул к лавочке.

– Отпустите меня, сэр! Сейчас же! – только успела крикнуть та, а Сула – ринуться к ноге мужчины, как кто-то сзади Жаклин молча взял мужчину за запястье так, что тот сразу же выпустил одежду девушки. После чего его тут же, за эту же руку, молниеносно слегка развернули задом к лавочке и…

Чпок!

И возле Жаклин уже никого не было.

Бледнолицый, сделав пару нелепых взмахов руками и столько же неуклюжих шагов назад, в конце концов грузным бесформенным кулем плюхнулся возле лавочки на задницу. Александр своим родным левым, хорошо отработанным хуком отправил любителя чистых лавочек аккурат к предмету его симпатии, правда, слегка при размахе задев плечом свою девушку. Поэтому он сразу же, молча, не глядя на Жаклин, отодвинул её двумя руками в сторону, потому что оставался еще и усатый.

– Ты что творишь, щенок! – кинулся тот к своему другу и начал пытаться его поднять. Но убедившись в тщетности своих попыток, ввиду лишних промилле в крови и, как следствие, проблем с координацией и тонусом в мышцах, двинулся на Алекса. – Тебя что, давно ремнём не пороли? Так я сейчас это исправлю! – Он трусливо вскинул подбородок и начал расстёгивать ремень, продетый в пояс комбинезона, меленькими шажками наступая на «щенка».

Молчаливый молниеносный апперкот снизу, прямо под вскинутый подбородок, усадил его почти рядом с его менее благородным, но более несдержанным коллегой.

Александр молча посмотрел на свои сбитые костяшки и повернулся к Жаклин.

– Идём, – только и сказал он и, взяв поводок из её рук, повёл Сулу со двора, которая всё это время поскуливала, раздираемая желанием хорошенько поругаться на это безобразие.

Медленно и неуклюже поднимаясь с тротуара, бледнолицый что-то крикнул о том, что он их из-под земли достанет, но парочка не обернулась.

Только выйдя опять на NewStreet, Жаклин поняла, что её всю трясёт. У неё тряслось руки, ноги и даже зубы. Увидев это, Алекс для начала взял её ладони в свои, но поняв, что это как мёртвому припарки, со словами:

– «Иди сюда», – сгрёб в охапку.

Она будто приросла к нему. Постояв с ним в обнимку некоторое время, у неё появилось чувство, что вот примерно как-то так она и родилась. Ну и, конечно же, в лучших своих традициях, оказавшись у Алекса в объятьях, сразу же успокоилась.

«Господи! – прижималась Жаклин к парню. – Ему ведь восемнадцать, а мне с ним несравнимо спокойней и надёжней, чем со взрослым Чарльзом. Как такое может быть? Всё дело в нём? Во мне? В любви? Не понимаю. Я уже ничего не понимаю. Кто он? Почему так?» – И, вздохнув полной грудью, задрала голову.

– Я больше никогда в жизни не назову тебя дитём. Клянусь!

Александр даже не улыбнулся, а с точностью до наоборот-выражение его глаз стало еще более серьёзным и сосредоточенным.