Поломанные Константы

– Существует плановое очищение, ему подвергаются все шестнадцатилетние с отклонениями от нормы. И неплановые, но это уже явные, очень сильные мутанты. На такое ведут младших. Чистка… Как бы небольшая квантовая операция, бомбардировка подкорки мозга, разрушение ее, частичное, заставляющее выравниваться ритмы твоего мозга по положенному, нормальному варианту, или полная – гибель подкорки, при которой мозг либо корежится, либо засыпает совсем… Я прошел границу шестнадцатилетия без препятствий. Я вариант нормы. Да и мой отец. В общем, он директор Центра. Когда тебе назначили?

Даша посмотрела на маленькие черные часики на запястье:

– Через девять часов, сорок семь минут.

– Сегодня ночью? – Агей был поражен. Он замолчал и уставился на куст сирени, словно сирень его гипнотизировала.

– А что? Что такое? – встревожилась Даша. – Да, Агей! Я сейчас сожгу эту сирень.

– Не надо, она цвета твоих глаз… Дело в том, – нерешительно начал Агей, – что по ночам идет чистка самых опасных, а если еще и сегодня, то ты, видимо, очень сильна. Слишком. Ночная чистка – это перештамповка в идиотов… или мертвецов.

– И все потому, что у власти сатана, – прошептала Даша и оцепенела.

– Ты думай, прежде чем сказать! – воскликнул Агей, но Даша сидела как каменная.

– Даша! – позвал Агей.

Даша посмотрела на него глазами, напоминавшими о сирени в капельках росы.

– А если я исчезну? – раздалось в голове Агея.

– Нет. Солдаты Службы Справедливости возьмутся за твою мать.

– Но Служба Справедливости – это те… ну, название за себя говорит.

– Наивная, – усмехнулся Агей. – Служба Справедливости, кратко СС, создана для уничтожения. И в первую очередь таких, как ты. Они рушат храмы, церкви, а все думают – что это за напасть в последние годы? Жарко, – вздохнул Агей и, стянув с себя футболку, положил на скамейку. – Подожди меня и ничему не удивляйся.

Агей перемахнул через скамейку и побежал в сторону главного корпуса Центра.

Даша заплакала. Она плакала навзрыд, а сирень напротив вздрагивала, подобно живому существу. Даша не расслышала шаги, она почувствовала их и перестала рыдать.

– Вот, Марина, – раздался голос Агея.

Даша подняла голову и увидела перед собой ту самую исполинскую и самодовольную женщину в очках, вынесшую ей приговор. Она была одного роста с Агеем. Агей стоял, обняв женщину за талию, и внимательно смотрел на нее:

– Мне нужно, чтобы она не проходила чистку.

Марина сняла очки.

– Ты с ума сошел, Агей! Ничего не понимаю… ввиду того, что дача взятки тебе ею исключена, то вывод один: ты сошел с ума! Это невозможно. Она слишком опасна. Графики показали.

– Мне плевать на графики! – резко оборвал Агей. – Мне необходимо, чтобы она не проходила чистку!

– Нет! – отрезала женщина и сняла с пояса руку Агея.

Агей сложил руки на груди и ухмыльнулся:

– Марина! Представь, что будет, когда отец узнает, что его любовница совратила его сына, который моложе ее на тринадцать лет! И вот уже три года как за спиной отца сын развлекается с ней. Получишь ли ты кресло зама? Да и вообще, останешься ли тут? Не швырнут ли тебя эсэсовцам?

Марина побледнела. Ее губы затряслись.

– Подонок! – визгливо выкрикнула она, но тут же взяла себя в руки. – Я попробую, но больше не хочу знать тебя.

– Ну и прекрасно! – Агей сделал обворожительную мину и поцеловал Марину в щеку.

Марина отдернулась и поспешила прочь. Агей вздохнул и сел на скамейку рядом с притихшей Дашей.

– Прости меня, так много грязи не для тебя, – виновато пробормотал он.

– Сколько тебе лет? – спросила Даша.

Агей улыбнулся.

– Сопоставляешь данные? Двадцатник… Ну ладно, пожалуй, пора. Жаль, но теперь мне категорически запрещено тебя видеть. А сколько в тебе музыки, ангел. Живи спокойно, малыш!

Агей перемахнул через скамейку и побежал туда, где исчезла Марина.

Олеся, прижав к себе Дашу, сидела перед дверями отдела корректировки мозга. Они ждали. Олесе было ужасно плохо, она понимала, что сейчас дверь откроется и кто-то заберет у нее дочь, а затем, уже мертвую, ее повезут по этим коридорам. Олеся этого не переживет. Она отчаянно оглянулась, словно в поисках помощи, и за большими стеклянными дверями вестибюля, при свете прожекторов, расположенных на крыше, увидела Вацлава, шагающего взад-вперед с опущенной головой. Олеся сильнее прижала к себе дочь. Электронные часы над дверями отдела показывали 2.58.

Неожиданно из глубины коридора показался кто-то в белом халате. Сердце Олеси горестно забилось, но спустя минуту она узнала Яна. Ян подошел к ней и посмотрел на Дарью. Даша спала на коленях у матери. Ян присел на корточки и заглянул Олесе в глаза. Она услышала его мысли.