Поломанный Мир 3: Провидение

Её больше смущало другое: за одинокими облаками, которые давно утекли по небу куда-то на восток, следовали целые группы таковых – тучи, разорванные ларданскими пиками и просочившиеся в Провинцию абы как.

Впрочем, едва ли об этом стоило беспокоиться, раз уж Стия со всех сторон была окружена сравнительно открытыми пространствами, а в округе не сновали гули. Опасность если и могла исходить, лишь от самого поселения. Но до сих пор никто не трубил тревогу. Да и дезертиры сами по себе смоются раньше, чем солнце загородят облака.

Дело в шляпе, как ни крути.

Якуб усмехнулся и хотел было уже разложить по полочкам и без того очевидный распорядок их действий. Но только он открыл рот, как их слух оцарапал надрывный, протяжный свист – условный сигнал того, что поиски всё-таки увенчались успехом. Кто бы ни издавал его, созывал всех бойцов прекратить снования вокруг да около и вернуться к лошадям.

Героическая миссия увенчалась успехом. Так легко, что и не верилось. Впрочем, преодолели клинки Вальперги только половину пути. Надо было еще как-то вернуться назад.

Вронски выругался в сердцах:

– O kurwa!

Жаклин знала, что значит свист.

Миротворец поглядел на неё со значением и поставил вопрос ребром:

– Сейчас или никогда. Мешкать нельзя. Ты со мной или чё?

Азема думала, он и не спросит. Часто закивала, собираясь было ответить, но…

С южной стороны деревни донёсся гулкий звук, пробравший обоих до мурашек. Жаклин впала в ступор, а Якуб – и вовсе вздрогнул, покрываясь холодным потом. Хороших ассоциаций этот крик в себе не нес.

Он напоминал нечто среднее между рёвом медведя и гудением грозовой осы. Человеку – по крайней мере, обыкновенному – такой голос принадлежать не мог…

– Чё за нахуй? – прошипел Вронски, кося глаза на выход из брошенных покоев.

Азема ему не ответила.

Дезертиры понятия не имели, с чем столкнулись их временные попутчики. Тем более, им было неоткуда узнать, что должно было произойти вот-вот.

– Сестра Кьяра! – звал некий альбинос из отряда “Медуза”. – Прошу сюда!

Капитан только-только вышла, несолоно хлебавши, из очередного дома и, тяжело вздыхая, таки откликнулась на зов. Два мутанта ожидали её на крыльце обветшалой инсулы с латаной-перелатаной крышей. Они зазывали её внутрь многоквартирного здания.

– Удалось что-то найти? – окликнула Малатеста своих на полпути.

– Нам повезло. Однако будет лучше, если на это поглядеть воочию, – многозначительно ответил один из персекуторов, не желая раскрывать все карты в миг. Сестра Кьяра чувствовала его душевное смятение и возражать не стала.

Второй добавил, слегка волнуясь:

– Тут без клетки и кандалов не обойтись. У нас есть, чем укрыть камеру от солнца?

Малатеста кивнула: клетка была у неё за спиной. Она засунула руку в походную суму и нащупала куски кожи на заклепках.

Самодур-сарацин не придумал ничего лучше, кроме как обойтись светонепроницаемой, плотной коровьей шкурой в качестве подспорья в доставке упыря. Он как будто забыл, что зараженные в жару гниют без еды, как любой другой сырой кусок мяса.

Говорят, талантливый человек талантлив во всем. Это не про Алима аль-Харада. Его гений замкнулся на медицине. В остальном же он – дурак дураком.

Бойцы провели капитана в подвал инсулы. Уже отсюда Кьяра услышала нечто на грани хрипа и плача. Коридор загибало резко влево, где тот упирался в одну-единственную дверь.

Девушка-персекутор прошла вперёд и отворила её, являя взору капитана Малатесты…

…Узницу.

В прошлой жизни это была вполне обыкновенная селяночка. Юная, цветущая, низенькая. Должно быть, кого-то из местных дочурка. Судный день для Стии она встретила здесь, в грязном подвале, полном сырости, крыс и тараканов. Заразилась от кого-то извне. Возможно, от ублюдка, что держал её здесь для своих плотских утех.

Тот подох на улице, оставив её гнить в подвале. Но именно здешняя прохлада поспособствовала тому, чтоб упырица хорошо сохранилась.

У неё разве что немного одрябла кожа: это было хорошо видно по ногам, рукам и лицу. Глаз не было: их выместили друзы черного нектара, что росли наружу рогами. Ото лба также ничего не осталось. Минералы как-то даже слишком резко выдавались, тесня копны золотистых, но грязных волос, отдаленно напоминающих вермишель.

Девичье туловище прикрывало рваное, незамысловатое платье. Когда-то давно ткань была нежного, желтого цвета. Прямо-таки лимонный. Теперь же оттенок больше походил на зеленоватый гной. Она жила в заточении неделю, не меньше, не прощаясь ни на миг с ужасом. И умерла душой, так и не осознав до конца, что с ней происходит.

Цепи забренчали, когда внутрь вошли персекуторы. Она почуяла их и захрипела. Задергала ногами, распинывая глиняную миску с протухшей кашей, деревянные приборы, осколки стакана. Если бы не герцогская прихоть, она бы так и осталась гнить здесь.

Сестра Кьяра присела рядом с ней, согнув колени. Всматривалась некоторое время в бедняжку, представив себе предельно четко, через что пришлось пройти зараженной. Чужая судьба натолкнула её на вполне резонные измышления: Равновесный Мир был поломан ещё до появления на небосводе Седьмой Луны.