Поломничество Ланселота

    - Кара Сандра, мы ведь едем по благословению Матушки! Что может с нами случиться?

    - Может, и ничего. Но все равно такая тяжесть, такая тяжесть, мио Леонардо!

    Он обнял Сандру одной рукой, и дышать ей сразу стало легче. Настолько легче, что минут через пять она сказала:

    - Знаешь, мио Леонардо, я вспомнила забавный плакат, который в детстве видела на дорогах: "Водитель! Если ты одной рукой ведешь машину, а другой обнимаешь девушку, помни, что ты то и другое делаешь плохо!".

    - Кара Сандра, как давно я не ощущал твоих колючек! М-м! Какое забытое блаженство!

    - Я скажу Бабушке, что тебе не нравится ее кухня. -?!

    - Тебе для полного счастья явно не хватает перца.

    - Да, ты права. Все итальянцы любят перец. Леонардо - итальянец. Из этого следует, что Леонардо любит Сандру.

    Они снова замолчали. "Как странно, -думала Сандра, - мы в Долине тоже смеялись, веселились, шутили, но как-то по-другому: никто никого не подкалывал даже шутя. Но вот мы еще только на пути в нижний мир, а уже воскресла эта забытая привычка, и даже непонятно, как мы без этого так долго обходились? Неужели ирония - это средство выживания в трудных условиях, а чем ближе к Раю, тем потребность в ней меньше?".

    Она поделилась своими мыслями с Леонардо.

    - Да, - сказал он, - это так. Я думаю, в Раю любят так радостно, глубоко и безмятежно, что для шуток просто не остается места.

    - А еще, заметь, мы снова стали обращаться друг к другу по-старому: кара Сандра, мио Леонардо. - Да, и это вспомнилось. К добру ли? Сандра вздохнула и не ответила.

    Они выехали на страду, ведущую к Нью-Мюнхену, и Сандра удивилась, что на ней совсем нет мобилей.

    - А мы с дядей Лешей до самой Италии не встретили ни одного мобиля, - сказал Леонардо. - Мы проезжали мимо людей, бредущих по дороге, но, увидев нас издали, они все прятались. Нам так и не удалось ни с кем поговорить. Но, может быть, дороги в последнее время изменились, и теперь все ездят по каким-нибудь новым модернизированным страдам? Для нас это даже лучше - не будет неожиданных встреч. - Упаси Бог, - вздохнула Сандра. Вскоре они добрались до поворота в новую столицу Баварии. Заезжать в Нью-Мюнхен они не стали. Дорога резко пошла вниз и вскоре спустилась к берегу Дунайского моря. Четырехполосное шоссе сменила двухполосная аквастрада. Теперь стало понятно, почему они не встретили ни одной машины на своем пути: аквастрада была в ужасающем состоянии; теперь это была не магистраль из мостов и эстакад, соединяющих острова, а настоящие "русские горки". Кое-где опоры аквастрады провалились и разъехались в стороны попарно, в таких местах дорога провисала, и ехать по ней было все равно что катить с горки на горку. Но когда одна из двух опор стояла прямо и удерживала на себе полотно аквастрады, а вторая, накренившись, отходила в сторону и тащила за собой свой край дроги вниз, к зеленой гнилой воде, тогда Леонардо приходилось заранее набирать скорость и проскакивать накренившийся участок аквастрады за счет инерции. Через два часа такой езды Леонардо взмок и взмолился:

    - Все, больше не могу! Ты знаешь, здесь ехать еще тяжелее, чем было в Альпах по дороге в Бергамо. Я должен выйти из машины и отдохнуть немного: этот луна-парк меня измотал.

    - Конечно, давай остановимся, но только, прошу тебя, на земле, а не над водой.

    Леонардо остановил джип на первой же заброшенной стоянке. На краю бетонной площадки они увидели небольшое двухэтажное здание бывшей придорожной гостиницы. В окнах здания не было ни стекол, ни рам, только закопченные гарью проемы. Похоже, гостиница выгорела. Перед самым входом, на заросшей сорняками бывшей клумбе в груде мусора копались вороны. Шум двигателя их спугнул, и они, раздраженно каркая, взлетели на крышу.

    Леонардо направился к полуразрушенному гигиен-блоку, а Сандра осталась стоять напротив гостиницы. Вороны, видя ее неподвижность, осмелели и снова по одной начали слетать на газон. Скачками и нахальными шажками вразвалку вороны приблизились к груде тряпья и начали что-то там раскапывать и клевать. Вдруг из темного оконного проема мимо Сандры пролетел длинный блестящий предмет вроде стрелы. Одна из ворон истошно закаркала, забилась, подпрыгнула и, завалившись набок, осталась лежать на земле, проткнутая насквозь блестящей стрелой-спицей, а другие с оголтелым карканьем снова переместились на крышу.

    Сандра сделала несколько шагов к подбитой вороне, пытавшейся подняться, опираясь на здоровое крыло, и протянула к ней руку, желая помочь.

    - Не трогай! Это моя добыча! А то сейчас и тебя подстрелю!

    Она обернулась и поглядела на разбитое здание гостиницы, откуда шел голос. В темном оконном проеме второго этажа стоял мальчишка, держа наизготовку лук с новой блестящей стрелой.

    - Зачем ты ранил несчастную птицу, негодник?

    - Чтобы сожрать! Если я не буду стрелять ворон, они сами сожрут меня! Ты что, ослепла и не видишь, что они там клюют?