Читаем Полосатая кошка, пятнистая кошка полностью

— Идём мы вдоль обочины дороги, слышим — собака в лесу лает. А мы как раз здесь кабанятников гоняли, тех самых, которые с собаками. Ну и пошли на лай, — рассказывает охотовед N-ского района Приморского края.

— Идём, слышим — лай-то не охотничий. Поднимаемся по ключу, а там на лесовозном волоке собака на цепи сидит. Цепь к бревну прихвачена скобой, рядом стоит миска, до белизны вылизанная. Собака уже обезумевшая совсем. Егерь впереди идёт, под ногами верёвка — брынь! Я сразу понял, что это такое, егерь — тоже. Остановились, как на минном поле, огляделись, с места не сходя. Действительно, глядим — два самострела. Слава Богу, давно там уже эти сооружения стояли, первый из них уже стрелять не мог. Он совсем кустарный был — просто труба под 12-й калибр и самодельный ударник на пружине. Пружина и заржавела. А второй, из двустволки курковой изготовленный, тот бы выстрелил… Повезло нам, значит.

— Так что, это всё давно так было насторожено, что и заржаветь успело?

— Климат-то у нас влажный… Но стояло и вправду давно… Собаку эту, чтобы не сдохла, подкармливали, видать, регулярно. Проверяли самострелы, видимо, просто — ключ к дороге спускался, ребята эти, тигрятники то есть, едут по дороге, возле устья ключа останавливаются и слушают. Собака лает — значит, живая. Едут дальше.

Для Приморского и Хабаровского краёв самострелы хоть и не являются обыденным орудием промысла, но тем не менее встречаются, в то время как в северных регионах России они, судя по моим наблюдениям, практически не в ходу. В отличие от петли самострел смертельно опасен практически всё время своего функционирования.


Самострелы ставят на тропах и приваде.


Мне самострелы за те четыре года, которые я живу в «стране тигра», попадались дважды. И оба раза они были установлены так давно, что «за древностию лет» их механизм не действовал. В целом я отношу самострел к одной из самых серьёзных опасностей, поджидающих путника на дальневосточных тропах. И уж куда более серьёзной, чем возможное нападение тигра.

«Случайные» тигры

Михалыч — охотник совершенно фанатичный. По его словам, до пенсии он ухитрялся проводить в тайге все выходные, отпуска и больничные. Больничные он брал часто, хотя не болел практически никогда: Михалыч — на редкость здоровый мужик.

Тигров Михалыч убивал дважды. И оба раза случайно или почти случайно.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Инсектопедия
Инсектопедия

Книга «Инсектопедия» американского антрополога Хью Раффлза (род. 1958) – потрясающее исследование отношений, связывающих человека с прекрасными древними и непостижимо разными окружающими его насекомыми.Период существования человека соотносим с пребыванием насекомых рядом с ним. Крошечные создания окружают нас в повседневной жизни: едят нашу еду, живут в наших домах и спят с нами в постели. И как много мы о них знаем? Практически ничего.Книга о насекомых, составленная из расположенных в алфавитном порядке статей-эссе по типу энциклопедии (отсюда название «Инсектопедия»), предлагает читателю завораживающее исследование истории, науки, антропологии, экономики, философии и популярной культуры. «Инсектопедия» – это книга, показывающая нам, как насекомые инициируют наши желания, возбуждают страсти и обманывают наше воображение, исследование о границах человеческого мира и о взаимодействии культуры и природы.

Хью Раффлз

Зоология / Биология / Образование и наука
История животных
История животных

В книге, название которой заимствовано у Аристотеля, представлен оригинальный анализ фигуры животного в философской традиции. Животность и феномены, к ней приравненные или с ней соприкасающиеся (такие, например, как бедность или безумие), служат в нашей культуре своего рода двойником или негативной моделью, сравнивая себя с которой человек определяет свою природу и сущность. Перед нами опыт не столько даже философской зоологии, сколько философской антропологии, отличающейся от классических антропологических и по умолчанию антропоцентричных учений тем, что обращается не к центру, в который помещает себя человек, уверенный в собственной исключительности, но к периферии и границам человеческого. Вычитывая «звериные» истории из произведений философии (Аристотель, Декарт, Гегель, Симондон, Хайдеггер и др.) и литературы (Ф. Кафка и А. Платонов), автор исследует то, что происходит на этих границах, – превращенные формы и способы становления, возникающие в связи с определенными стратегиями знания и власти.

Аристотель , Оксана Викторовна Тимофеева

Зоология / Философия / Античная литература