Полосатая спинка. Рассказы

Не помня себя от страха, он кинулся во всю силу лапок по тропинке. А рыжий нёсся за ним и на ходу старался ещё укусить и ударить его ногами.

Они миновали место, где когда-то крольчонок вывалился из корзинки. Тропинка повернула вверх, и они бежали по ней всё дальше.

Вот и домик на горке. Увидев его, заяц на всём ходу высоко подпрыгнул, перевернулся и юркнул в кусты. Но наш малыш этого не видел. Задыхаясь, он кинулся к отверстию в заборе, проскочил через двор, забежал в сарай и упал, в тёмном дальнем углу его.

Послышались шаги, голоса… Крольчонок не в силах был пошевелиться. Он только слабо вздрогнул, когда маленькие руки схватили его и крепко, но ласково прижали к груди.

– Дядя Степан, он вернулся! – закричала девочка. – Дядя Степан, он вернулся! Десятый!

– Иринка, куда ты? Ведь все ещё спят.

– Не спят, не спят. То есть кролики не спят. Надо же посмотреть, как там Десятый. Может, его обижает кто.

Иринкины косички запрыгали: ходить тихо она не умела.

Девочка была права: крольчата не спали. Они собрались в кучку, дёргали носиками и в упор разглядывали гостя. Десятый прижался к сетке, окружавшей кроличий двор, и тоже дёргал носиком, а если кто подходил ближе – так громко хлопал задней лапой по земле, что крольчата отскакивали.

– Ну, чего ты боишься? – уговаривала его огорчённая Иринка. – Они просто хотят с тобой подружиться. Ты почему такой сердитый?

Но крольчонок не был сердитым. Ему ещё не забылся рыжий неприятель, который вчера выгнал его из леса. Десятый фыркал, топал и не желал слушать Иринкиных уговоров. И сетка его огорчала. Там, в лесу, можно было бежать куда хочешь. И Десятый, повернувшись к кроликам спиной, вдруг отчаянно заработал лапами. Он решил подкопаться под сетку.

– Брось, не копай! В лесу тебя опять заяц залягает, – смеялся Витя. – Я в окошко на чердаке видел, как он от зайца улепётывал. Трус твой Десятый, вот он кто. Недаром кроликов трусами зовут.

– Не трус! Не трус! – кричала Иринка. – Это он просто очень торопился. Соскучился по своим братикам. – Она чуть не заплакала, но вовремя вспомнила, что Витька тогда ещё больше дразниться будет.

Между тем крольчатам надоело смотреть на новенького, и они разбежались по всему дворику кто куда.

Время шло, и дело наладилось. Десятый весело носился по дворику с другими кроликами и даже соглашался иногда съесть морковку, сидя на коленях у Иринки. Удовольствие портил только Витя.

– Трус у труса на коленках сидит! Трус у труса на коленках сидит! – распевал он при этом и тут же начинал прыгать, представляя, как Десятый удирал от зайца.

За себя Иринка ещё не так обижалась. Витя дразнил её трусихой за то, что она лягушек боится и в руки их взять не может. А за Десятого ей очень обидно было.

– Он, может быть, понимает! – кричала она Вите. – Видишь, как носиком дёргает. Стыдно маленького обижать.

– Как же, маленький! – отвечал Витя. – Вон какой крольчище вырос – не поднять.

А Десятый и в самом деле уже стал такой большой и сильный, что Иринка бы не смогла его удержать, вздумай он вырваться из рук.

– Другие кролики и не пробуют с ним ссориться. Сразу видно, какой он породы, – с гордостью сказала Иринка. – Он называется Голубой Великан.

– Трус, трус, на морковки, – ехидно предлагал Витя. – Ага, видишь, берёт. Значит сам знает, что трус!

Но вскоре Вите пришлось перестать дразнить Иринку.

Начиналась ранняя осень. Дни стояли ещё тёплые, и Десятый с удовольствием грелся на солнышке. Но вдруг он насторожился и подобрал под себя задние ноги – на дереве около кроличьего дворика появился подозрительный зверь. Свою серую кошку кролики знали хорошо, она часто проходила мимо сетки и ими не интересовалась. А эта была чужая, рыжеватая, и глаза у неё блестели насторожённо и зло.

Кошка, крадучись, шла по ветке, наклонившейся над кроличьим двориком. Сразу было видно, что пришла не за добрым делом. Вот она остановилась, сжалась в комок и одним скачком прыгнула прямо на спину небольшой крольчихи.

В ту же минуту Десятый оказался на ногах, хрюкнул, как это делают очень рассерженные кролики, и кинулся на рыжего врага. Уж не напомнила ли ему кошка своим цветом зайца? Может быть.

Сильные задние ноги Десятого на прыжке больно ударили кошку. В воздух взвилась рыжая шерсть. Кошка отскочила с пронзительным визгом и шипеньем и тут же взвизгнула ещё громче и заметалась по дворику: камень, пущенный меткой рукой Вити, ударил ей в бок.

Десятый не успел повторить свой могучий прыжок. Пока Витя добежал до калитки, кошка метнулась на крышу кроличьего домика, оттуда на землю и исчезла так же неожиданно, как и появилась.

– Десятый! Десятый! – Иринка, бежавшая за Витей, схватила смельчака на руки, но тут же вскрикнула и уронила его: кролик хрюкнул и больно цапнул её за палец. Но она не очень обиделась на него: палец заживёт, пустяки!

– Не трогай его, – сказал Витя, – видишь, как он рассердился, опять укусить может. Только я его больше трусом называть не буду. Знаешь, ты его Десятым тоже больше не зови. Пусть он будет Голубой Храбрец.