Полосатый Эргени (сборник)

Безусый рот его осклабился в улыбке, а глаза заблестели из-под нависших

бровей.

— Ха! — грубо засмеялся он.

Он сделал движение, как будто хотел встать. Но в это время Уамма

подала ему на палке большой кусок обжаренного мяса. Куолу протянул руку и

вцепился в мясо крепкими зубами. Жадность была сильнее всех остальных его

чувств. Пока он жевал, чавкая, горячую оленину, еще красную и сочную

внутри, Уамма бросила тревожный взгляд на Канду. Покосившись выразительно

на колдуна, она помахала рукой, делая знаки, чтобы та удалилась.

Девушки вскочили и потащили за собой смущенную Канду.

Колдун заметил это и нахмурил брови.

— Зачем махала? — с досадой сказал он. — Не надо было махать!..

Девушки боязливо оглядывались на ходу. Дойдя до устья оврага, они

свернули в него и бегом пустились к землянкам поселка.

Куолу ел кусок за куском. Уамма едва успевала поджаривать ему новые

порции. С тех пор как скрылись девушки, он не обращал больше ни на кого

внимания. Казалось, он весь ушел в еду. Вокруг него лагерь продолжал

понемногу пустеть.

Люди один за другим поднимались со своих мест и исчезали. Некоторые

заходили в кусты и прятались в их чаще. Другие скрывались за крупные

известковые глыбы и потом, пригнувшись, ползком пробирались к оврагу.

Куолу, казалось, не замечал этого или делал вид, что не замечает.

Вдруг он бросил недоеденный кусок на землю и поднялся с камня.

— Сыт! — сказал он.

Он снял висевший у него за плечами меховой мешок и протянул Уамме.

Тупу-Тупу всунул в мешок окорок оленя. Куолу закинул мешок за спину,

покряхтел и вдруг внимательно стал разглядывать Баллу. Молодая женщина

смутилась и стала медленно пятиться к кустам. Колдун опять нахмурил брови.

— Подойди! — приказал он.

Балла ни жива ни мертва подошла ближе. Колдун указал рукой на ее

перламутровое ожерелье. Балла послушно сняла его и протянула колдуну.

Куолу брякнул ожерельем и надел себе на шею.

— Хорошо будет? — спросил он Баллу, громко засмеялся и зашагал по

тропинке к своей землянке.

Люди провожали его тревожными взглядами, пока коренастая фигура его

не скрылась за береговыми кустами.

Долго еще пирующие сидели молча и никак не могли прийти в себя. Всем

было и тяжело и жутко. Наконец Каху подымила веткой можжевельника в ту

сторону, куда ушел колдун.

— Ушел! — сказала она. — Ешьте и пейте! Теперь не вернется.

Все вздохнули с облегчением. Но прежнего веселья уже не было.

Вурр

К вечеру начал накрапывать дождь. Тучи бежали с северо-запада и несли

с собой сырость и холод. Гости и хозяева поселка разбрелись ночевать по

землянкам. Старики улеглись поближе к жаркому очагу.

На четвертый день стали прятать остатки добычи в глубине оврага.

В этот год зима была вьюжная. Навалило столько сугробов, что в конце

зимы весь овраг был засыпан почти доверху, и теперь там все еще лежали и

таяли остатки снега.

Весь день мужчины снимали шкуры, потрошили оленей и на длинных жердях

переносили приготовленные туши с отрубленными ногами в снег. Всех оленей

перенести все-таки не смогли. Несколько туш осталось лежать на берегу.

Когда солнце зашло, холодный туман, поднявшись от реки, покрыл берега и

всю низкую пойму. Впрочем, и днем было так холодно, что мясо было еще

совершенно свежее.

Как только ушли люди, сейчас же из кустов начали появляться песцы. В

летних шкурках они не были пушисты и потому казались гораздо меньше, чем

зимой. Они были похожи на маленьких тонконогих собачек.

Осмотревшись подозрительно кругом, песцы принялись за еду. Целых

оленей они не трогали, но с удовольствием подбирали недоеденные куски,

грызли разбитые камнем кости.

Утром поселок проснулся, когда яркие лучи солнца разогнали тяжелый

полог тумана. Гости и хозяева один за другим выползали из душных землянок

и отсырелых за ночь шалашей. Начинался новый день, сытный и праздный. Люди

собирались закончить пир веселыми играми молодежи. Мальчики-подростки

разбрелись по кустам на другой стороне оврага. Все были сыты и счастливы.

Вдруг раздался пронзительный крик: целая стайка детей стремглав бежала к

поселку и неистово кричала. В становище поднялась суматоха. Женщины

выскакивали наружу. В первую минуту никто ничего не мог понять. Все

кричали и визжали как безумные. Мужчины брались за оружие и тревожно

оглядывались по сторонам. Но большинство не знали, в чем дело. Наконец все

разъяснилось.

Прибежавшие мальчики на все лады выкрикивали одно слово:

— Вурр! Вурр! Вурр!

Они оглядывались и тыкали пальцами в кусты, где в это время из-за

зарослей ивняка показалось мохнатое чудовище. Это был большой медведь,

тяжелый и неуклюжий житель лесов и гор ледникового времени. Он шел

потихоньку, с перевальцем, покачивая головой. Как только он поравнялся с

землянками, людской крик сделался еще оглушительнее. Кричали все. Кричали

женщины и старухи; кричали старики и дети; громовыми голосами орали

мужчины. Они махали палками и камнями, зажатыми в кулаки. Круглые

булыжники и плоские осколки кремней тучами летели через овраг и шлепались