Полоцкая война. Очерки истории русско-литовского противостояния времен Ивана Грозного. 1562-1570

Это известие ускорило мобилизацию шляхты и панов с их почтами. «Интенсивное прибытие почтов радных панов началось лишь с 18 сентября, когда господарь двинулся в военный лагерь», равно как и «основная масса шляхтичей съехалась в войско лишь во второй половине сентября – октябре», – отмечал А.Н. Янушкевич⁸²¹. По его подсчетам, в военном лагере под Молодечно, а затем в Радошковичах поздней осенью 1567 г. собралась невиданная для Великого княжества Литовского сила. Только посполитого рушения было около 27–28 тыс. чел.⁸²², не считая примерно 4 тыс. «коней» в наемных конных ротах. В частной переписке того времени упоминается также и о 5 тыс. наемных пехотинцев. При войске находилось также и более сотни артиллерийских орудий всех калибров (95 осадных, полевых и «огнеметательных» в самом войске и еще некоторое количество в панских почтах)⁸²³.

По всему в октябре – ноябре 1567 г. Сигизмунд имел в своем распоряжении войска никак не меньше, чем взял с собой Иван Грозный в поход на Ливонию. Даже если предположить, что король намеревался двинуть в бой не всю эту армию, а оставить с собою в Минске в качестве стратегического резерва 12 тыс. бойцов и тяжелую артиллерию, а остальную рать с легкой артиллерией двинуть во главе с гетманами против возведенных русскими замков на Полочанщине и затем вторгнуться во владения Ивана Грозного (план, в чем-то схожий с тем, что был реализован в ходе Стародубской войны в кампанию 1535 г.)⁸²⁴, то все равно в распоряжении наивысшего гетмана и его коллег было весьма внушительное по численности и настроенное по-боевому войско. Однако вся эта немалая сила так и не была пущена в дело. Бесцельно проманеврировав и простояв лагерем в осенней грязи и холоде несколько месяцев, оголодавшее и износившееся посполитое рушение стало разъезжаться по домам. К концу января 1568 г. большая часть шляхты уже покинула «фронт», и Сигизмунд вынужденно разрешил наивысшему гетману распустить жалкие остатки войска.

Но вернемся обратно в осень 1567 г., к совещанию Ивана со своими боярами и воеводами. Формально доводы, обусловившие решение об отмене похода и озвученные на том совещании, более чем убедительные. Но, сопоставляя сведения о военных приготовлениях и развитии событий осенью 1567 г. с той и этой сторон, поневоле приходишь к мысли, что обе стороны умалчивают о чем-то значимом. Отвечая на вопрос, почему король не двинул в поход свою рать, польский историк К- Пиварский отмечал, что в правящей верхушке Великого княжества ходили слухи, что вся эта история с созывом посполитого рушения была обусловлена стремлением короля оказать давление на литовскую шляхту, и в первую очередь на магнатерию, с тем чтобы «продавить» польский вариант унии Польши и Литвы⁸²⁵. А.Н. Янушкевич поддержал этот тезис⁸²⁶. Сигизмунду удалось, апеллируя к мнению рядовой поветовой шляхты, переиграть ту часть литовской магнатерии во главе с М. Радзивиллом Рыжим, ставшим к тому времени литовским канцлером, выступавшей против заключения новой унии на столь невыгодных, по их мнению, условиях для Великого княжества.

Безусловно, такой сценарий развития событий не исключен, но, похоже, он не был единственным. Параллельно король рассчитывал добиться перелома в войне «искрадом». Речь идет об одной из загадок правления Ивана Грозного – о так называемом «боярском заговоре» 1567 г.

Для начала немного хронологии событий лета и осени 1567 г. Официальным мотивом для созыва посполитого рушения под Молодечно, объявленного 15 апреля того года (sic!), были, с одной стороны, продолжающиеся попытки Москвы закрепить за собой спорные территории на Полочанщине посредством возведения новых и новых замков. С другой же, причиной было названо неприбытие московского великого посольства, которое должно было продолжить начатый в Москве разговор о прекращении войны. Но вот ведь что любопытно: посольство Ф. Колычева пересекло границу еще в начале апреля 1567 г. и 4 апреля из Орши двинулось, ведомое приставами, кружным путем в Гродно. Сигизмунд об этом знал, однако не стал тормозить военные приготовления. Более того, он продолжает действовать по заранее намеченному плану. Очередное лукавство с его стороны? Мы склонны полагать, что да.

Сбор шляхты, пусть и медленный, начался еще в конце апреля 1567 г., хотя сам король на эти сборы явно не торопился. Шляхта дождалась его лишь к концу сентября. Пять самых лучших месяцев для войны Сигизмунд оставался на месте, чего-то выжидая и всячески оттягивая момент встречи с посольством Ф. Колычева, которое добиралось до Гродно, где находился король, почти четыре месяца. Но каких вестей он ждал и почему оттягивал встречу с московскими послами?