Половая идентификация ребенка в кинетическом рисунке семьи

Сын ревнует и завидует младенцу (изображён значимо первым на рисунке), который находится в коляске, больше похожей на могильную насыпь под лучами огромного палящего солнца (символ родительской любви, которая последнее время «греет» только сестрёнку).

Какой участи Максим бессознательно желает ребёнку, догадаться не сложно. Первенец не только завидует младенцу, но и находится в разгаре эдиповых переживаний. Об этом свидетельствует доминантный и высокий отец (причисленный к «враждебному лагерю» сестры) и мама-подружка, взявшая руку сына. Максим пытается контролировать свои амбивалентные чувства к сестре и отцу, что проявляется в тревожной штриховке коляски и крестообразных спицах в её колесиках.

Рис. 15

Восьмилетний Алёша в своём рисунке оригинальным образом решает актуальные вопросы соперничества с сестрой и собственной половой идентификации (рис. 16).

В реальной жизни Алёшина сестра выше брата, хотя и младше его на год, при этом отец с большей лаской относится к ней. Эту дилемму мальчик в рисунке решает просто: ставит на колени сестру, сам залезает на камень и становится выше, что несколько облегчает его идентификационные устремления.

Рис. 16

Бывает, что ребёнок попросту «забывает» нарисовать конкурента в борьбе за родительскую любовь. Так, из рис. 17 видно, что младшему брату 13-летнего Игоря не хватило места в семье, он «не поместился». Игорь и его сестра-близнец отгорожены от родителей неприступным забором из острых лыж и лыжных палок. На куртке отца пуговицы, на куртке матери карманы, в то время как куртка Игоря объединяет в себе перечисленные детали родительской одежды. Это лишь подчёркивает зависимость и стремление к родительскому вниманию.

Рис. 17

Эмоциональная депривация

Эмоциональная депривация, нарушение эмоционального взаимодействия между матерью и ребёнком в раннем детстве и отроческом возрасте могут иметь отдаленные последствия, выражающиеся в холодности по отношению к другим людям, неспособности сопереживать, снижению эмоциональной отзывчивости, неспособности вербализовать собственные эмоциональные переживания и неумение правильно распознавать переживания других людей.

Не случайно многие психологи говорят о нарастающей «шизоидизации нации» среди детского и подросткового населения России, когда дети, испытывая дефицит эмоционального общения с родителями, аутизируются, замыкаются в себе, становятся эмоционально холодными, уходят в мир виртуальных грёз.

Эмоциональная депривация проявляется не только у воспитанников детских домов, но становится частым явлением и в полных семьях. Это может быть связано с длительной госпитализацией родителей или детей, психологическим отказом от ребёнка, отъездом, разводом, пребыванием ребёнка в детском саду, оздоровительном лагере или у бабушки на даче.

Стрессы, интенсификация ритма жизни, экономическая нестабильность вынуждают родителей много времени тратить на поиски материальных средств, что часто идёт в ущерб общению с ребёнком – у родителей попросту может не хватать на него сил и времени. Всё это способствует развитию у ребёнка неутолимого эмоционального голода и искажает формирующийся образ Я.

Нестабильные эмоциональные отношения с близкими приводят к восприятию образа Другого как непостоянного. Восприятие значимых других постоянно колеблется между идеализацией и обесцениванием, либо ребёнок может постоянно требовать внимания к себе или же попросту изолироваться от контактов с окружающими людьми.

В ситуации депривации ребёнок, активно исследующий окружающий мир и испытывающий потребность в поддержке взрослого, обнаруживает лишь пустоту, безразличие, неизвестность. Интериоризация подобных паттернов разрушенного эмоционального отношения приводит к формированию широкого круга психопатологий, центральными в которых являются страхи потери, смерти, пустоты. Эмоциональная неудовлетворённость ребёнка в живых, тёплых человеческих контактах очень часто закладывает основу развития личностной патологии, депрессии, неврозов, психосоматических расстройств.

Рис. 18, выполненный восьмилетней Настей, очень наглядно показывает её эмоциональную отстранённость от семейных дел.

Прыгалки Насти служат символической границей, защитной сферой её личного пространства, в которое мало кто способен проникнуть. В жизни замкнутая и нерешительная девочка в то же время зависима от родителей, о чём свидетельствует схожесть пуговиц у дочери, папы и мамы.

Рис. 18

После того как семью 13-летней Лены (рис. 19) оставила мать, уехавшая с любовником в другой город, девочка резко изменилась в поведении. Она практически перестала посещать школу и вместо уроков долгими часами бродила одна по городу.