Половецкие войны

Ольга и Дмитр, переглянувшись, дружно рассмеялись.

Глава 65. Новые заботы Авраамки

Давно не бывал гречин Авраамка на Руси, но вот снова гонит его неодолимый попутный ветер с берегов Дуная на днепровские крутояры, в стольный град Киев. Проплывают мимо изумрудные холмы, леса, одетые в праздничный летний наряд, чистый воздух кружит и дурманит голову. Важно держится гречин в седле, розовый кафтан его богато украшен самоцветами, широкий бархатный плащ оторочен мехом и сверкает серебряной нитью, бобровую шапку венчает пышный султан из перьев, жемчужная жуковина[301] горит на пальце.

Авраамка возглавляет посольство угорского короля к великому князю Святополку. В окованных медью ларях покоятся грамоты с золотыми печатями; в возах, долгой вереницей растянувшихся по дороге, хранятся богатые дары; соловые[302] фари-иноходцы, тоже посланные в дар русскому князю, выхоленные и статные, прядут ушами и резво скачут под зелёными чепраками[303] и позолоченными сёдлами. Дорогая обрудь посверкивает на конях, на ветру развеваются их густые гривы.

Вот впереди показались хорошо знакомые Авраамке киевские горы, вот Щековица, Хоревица, Замковая гора. Вот затемнел земляной вал, вот распахнулись Лядские ворота, а вдали под кучевыми облаками рвутся в небо свинцовые маковки церквей Выдубичского и Печерского монастырей, а также глава церкви Спаса на Берестове. Мелькают рассыпанные по оврагам и вдоль широкого шляха ремественные слободы, толпы любопытных высыпают к воротам, люд шумит, гудит, изумлённо рассматривая яркие одеяния посольских всадников.

Авраамка хмурит высокое чело, изредка, через силу, улыбается, сквозь маску надменности и невозмутимости прорываются порой озабоченность и сомнения. Щекотливое и трудное дело поручено ему, и неустанно думает гречин, как бы получше подступиться к скользкому хитрому князю, что сказать ему, в каком виде изложить мысли и намерения Коломана.

Просторны посольские хоромы, гулко отдаются в огромной пустой горнице шаги, горят свечи и хоросы, чёрные тени скользят по стенам.

Беспокойство царит в душе гречина, он раскрывает любимую книгу, ставит на стол свечу и, стараясь отвлечься, чуть шевеля беззвучно устами, погружается в чтение. Но бегут мысли от книжной премудрости, захватывает Авраамку мирская суета, он откладывает книгу в сторону и задумчиво сдвигает подёрнутые сединой тонкие брови. С добром или лихом он здесь, в Киеве? Он и сам покуда не знает, обрадует ли, растревожит или разгневает великого князя.

… Утром Авраамка стоял перед Святополком и его боярами – высокий, тонкостанный, как во времена юности, с седеющей узкой бородой. Держался он холодно, старался казаться спокойным, но дрожали руки и предательски срывался порой голос.

– Король наслышан о твоих ратных успехах, князь, о великой твоей победе над половцами, ведает, что ты справедливый и мудрый государь, рачительный хозяин. Он хочет жить с тобой в мире и дружбе и шлёт многие дары – Евангелие в дорогом окладе, иные книги, сребро, ткани, паволоки. И грамоты велено тебе дать.

Авраамка шагнул вперёд и с поклоном передал в руки сидящего на стольце долговязого Святополка грамоты с золотыми вислыми печатями.

Князь милостиво принял грамоты и после долго расспрашивал его об уграх, о делах римской церкви, о Хорватии и Венеции. До Киева докатились слухи о Крестовом походе европейского воинства на Восток, об освобождении от иноверцев-мусульман Иерусалима, Эдессы, Антиохии, и Святополк счёл нужным поделиться с посланцем Коломана некоторыми новостями. Умалчивали об одном, о главном – об истинной цели посольства.

И только когда они остались наедине, князь и посол, оба умудрённые жизненным опытом, проницательные, сдержанные в речах и суждениях, Авраамка вдруг понял, что нечего хитрить, и без обиняков твёрдо и прямо сказал:

– Нынешним летом померла королева, жена Коломана, дочь Рожера Сицилийского. Отчего, никто не ведает. В один день угасла. От неё у короля остался сын, Ладислав.

– Король подыскивает невесту? – Святополк резко повернул голову и ожёг Авраамку неожиданно недобрым взглядом. – Для кого? Для себя или для сына?

Не выдержав, гречин отвёл взор.

– Он сватает за королевича Ладислава твою вторую дочь, княже. Предславу. Такой ведь был между вами уговор.

– Был уговор, это верно. – Святополк зло скрипнул зубами. – Но твой король трусливо сбежал из-под Перемышля и поспешил замириться с моими врагами на Волыни! С Володарем и Игоревичем!

Авраамка сделал вид, что не обратил на слова властителя Киева внимания и продолжил гнуть своё:

– Этот брак укрепит нашу с тобой дружбу, княже. Ты могуч, силён, мой король тоже владетель не из последних.

– Подумаю над твоими словами! Заутре дам ответ! – довольно резко бросил ему в ответ князь.

Рука его нервно заскользила по голубому шёлку рубахи с вышитым огненными узорами воротом.

Авраамка поспешил раскланяться и вышел. По-прежнему на душе у него было неспокойно, он задавал сам себе мучительные вопросы: «Так ли всё сделал? Может, надо было исподволь, потихоньку, не рубить сплеча?» – и не находил ответов.