Половецкие войны

– Не все ж тамо такие. Есть средь князей мужи достойные. Князь Владимир, сын Всеволож, к примеру. Сколько всего претерпел сей муж, сколь много дел великих створил! Половцев не раз бивал, торчинов. Справедлив он, умён и к людям, бают, добр.

– Наверное, так. Не знаю я князя Владимира, не могу о нём ничего отмолвить. Но твёрдо разумею: место моё тут, у угров, возле Коломана. Русь для меня теперь – чужбина. Сколько лет минуло! Да, защемит порою сердце, зайдётся оно лютой тоской, но знаю я твёрдо – на Руси чужаком буду. А здесь, у угров, давно своим стал.

– А я вот не стал, Авраамка, не возмог. Тянет в Русь.

– Тогда поезжай. Доброго тебе пути.

Друзья встали и заключили друг друга в объятия. Они расстались сухо, по-мужски, пожимая руки и хлопая один другого по плечам. И ещё смотрели, словно стараясь запомнить каждую, пусть самую неприметную, чёрточку в лице, во взгляде, в движениях.

Авраамка ушёл под утро, под плач опечаленной Ольги, которой так по нраву был этот изобретательный и умный грек.

«Дай Бог кажному друга такого!» – думала молодая женщина, стоя на крыльце рядом с мужем и прощально махая рукой вслед обернувшемуся у ворот и, словно ласковой волной, обдавшему их милой своей улыбкой Авраамке.

Грек ушёл, а они оба ещё долго стояли на крыльце, обнявшись, на душе у обоих было смутно, впереди ждал их трудный путь и неизведанное, наполненное призрачным загадочным светом будущее.

Глава 48. Хорватская корона

Над степью бушевала вьюга. Высоко в сером небе метались безумные вихри, волком завывал в щелях каменного замка злой ветер, снегом замело дороги, крыши домов оделись в полукруглые шапки.

Коломан мёрз, его горб под мягкой беличьей шубой и длинным кафтаном ныл, чувствовал перемену погоды. Вчера ещё светило слабое солнце, казалось, пришла долгожданная весна, а сегодня воротилась зима, лютая, суровая, многоснежная.

Буран застал короля и его двор в Пеште, на левом, низменном берегу Дуная. Здесь был у Коломана большой старинный замок с книжарней, толстыми массивными колоннами у входа и на галереях и замысловатыми тёмными переходами. Один только Коломан и знал этот узкий сумрачный лабиринт, тянущийся под низкими сводами и уходящий неведомо куда, под землю. Рабы-слуги боялись спускаться вниз, а многие придворные, невзирая на холод, предпочли жить под стенами замка в палатках-вежах.

За Дунаем в снежной дымке проглядывали камни Аквинкума. Некогда, без малого тысячу лет назад, там кипела жизнь и стоял пограничный римский город с языческими статуями и просторными светлыми зданиями, украшенными мраморными портиками. По дунайским берегам проходили рубежи владений могущественного Рима, кипели битвы с дикими варварами, каменные стены грозно возносились над земляными валами.

Коломан часто, проезжая по своим владениям, видел остатки древних укреплений, и каждый раз наводили на него эти полуразрушенные, стёртые временем строения печаль и грусть. Сколько труда было вложено, сколько крови и пота пролито, кто-то ведь возводил величественные стены, строил дома, мосты, насыпал валы – и всё напрасно, всё ушло, ничего не осталось, кроме жалкой груды развалин. Неужели и его, Коломана, деяния обратятся в прах, плоды его трудов исчезнут, люди забудут, что вот был некогда такой страшный мрачный уродец, который любил читать книги и мечтал раздвинуть мадьярские пределы от Ядранского моря до Понта Эвксинского, от Савы до Днестра и Южного Буга? Наверное, так и должно быть, так устроен суетный земной мир, всё в нём течёт, изменяется, умирает, превращается в пепел и рождается вновь. И напрасно думал он, Коломан, что вечной будет созданная в его воображении Великая Мадьярия, нет, разрушится она, как и прежние великие земные царства. Ибо лишь один Бог вечен.

Но сегодня, кажется, мечты честолюбивого ума начинали обретать материальные, действительные очертания. В короткой яростной схватке он разгромил войско хорватского короля Петара. Помогли быстрая конница печенегов и влахи с широкими кривыми мечами, а ещё хорватские феодалы – великаши, которые откачнули от Петара и приняли его сторону. О, эти хитрецы всегда чуют свою выгоду, они готовы продать кого угодно, даже родную мать! Коломан в душе презирал предателей, но сейчас они были ему нужны, без их поддержки он не сможет удержаться на Хорватской земле, не выйдет на далматинское побережье, не подчинит Задар и Сплит. А там… Нужны корабли, нужен сильный флот, чтобы как следует дать по зубам наглым купчишкам-венецианцам.

Он добился многого, познал величие, власть во всей её сладостности и тяжести, но не собирался довольствоваться достигнутым.