Половина души. Смерть с ароматом жасмина (СИ)

Чтобы превратить кого-то в вампира, нужно провести обряд. Еще ни один мертвец не восстал кровососом просто потому, что так захотел. Прежде я не задумывалась, как это работает у полукровок. Да я в принципе не предполагала, что в дампира можно обратить! Либо ты им рождаешься, либо нет. Я появилась на свет обыкновенным человеком, а потом вдруг обзавелась клыками. Без обряда этого бы не произошло. Убийца должен был укусить меня трижды — один укус за одну ночь. Такое правило. Но и этого недостаточно, чтобы превратиться в нежить. Кровь хозяина вливает в жертву магию. Он напоил меня своей кровью!

Но кто — он?

Прежде всего, кого я подозреваю? Антонио? Он могуществен и мудр, и не опустился бы до убийств простых смертных ради потехи. А обратить меня он не мог, нет. Стюарт? Совсем недавно я бы поставила на него, но не теперь. Случайно ли, он показал себя настоящего и поразил меня до глубины души. Нет, он тоже отпадает. Джозеф? Дайте-ка подумать… Нет! Мари-Бэлль слишком тупа и импульсивна, чтобы такое провернуть. Она бы прокололась и довольно быстро. Джереми и Андреа? Стефания? Элизабет? Верилось с трудом. Тогда кто же? Список заметно сократился. И кто же в нем остался? Райан. От одной только мысли о нем у меня сердце споткнулось и припустило. Он — темная лошадка, но я каждой клеточкой себя отказывалась верить в его причастность! Так как же быть тогда? Ни один из выше перечисленных не мог быть моим мастером, но убить людей в парке — легко и непринужденно. При желании, конечно.

Отняв полотенце от лица, я уставилась в закрытую дверь ванной комнаты. Нападение в парке спланировал тот, кто меня обратил. Он провел обряд, только я этого не помню. Но как это возможно? Разве что….

В сознании вновь всплыл образ Тайлера, в голове зазвучал его голос — мягкий, согревающий смех. Меня окатило волной тепла, окутало ароматом его кожи. Все мысли из головы выветрились разом. Я зажмурилась и тряхнула головой. Не время, Кира!

Чем сильнее я старалась о нем не думать, тем ярче становились воспоминания. Как будто кто-то пробрался в разум и не давал размышлять.

Хозяин?

Эта мысль вонзилась в сердце раскаленным ножом. Сила вспыхнула в груди и росла, разбухала, пока кожа вновь не засияла. В глазах забрезжил белый свет, воздух остыл и загустел. Гнев заструился по венам и вырвался изо рта воплем, из тела — порывом горячего ветра. Дверь с треском сорвалась с петель и вылетела в спальню. Звон стекла, что-то свалилось на пол, и резко наступила тишина.

В первую минуту я подумала, что оглохла. Сила схлынула, и в комнату вернулось тепло. В голове не осталось ни единой мысли. Чудесно. Гнев прогнал наваждение, и я могла вздохнуть с облегчением. Повесив полотенце сохнуть, я, обнаженная, пошла в спальню. Ноги дрожали — то ли от страха, то ли от выплеска силы. Разбитая дверь лежала грудой досок посреди комнаты, вокруг нее блестели осколки стекла. Я присела рядом и подняла с пола разбитую раму со своим фото в голубом плаще. К счастью, сам снимок не пострадал. Он — это все, что осталось у меня от прошлой жизни. Поставив его обратно на камин, я направилась к шкафу, переступая через битое стекло и щепки. Неужели это сделала я?

В состоянии легкого шока я раскрыла створки и сняла с вешалки темно-синюю кофточку и голубые джинсы. Из ящика комода достала черное белье. Я смутно соображала, куда собираюсь — не ожидала от себя такой мощи. Не думала, что на такое способна. Высушив волосы феном, наскоро накрасила ресницы, надела наплечную кобуру с «глоссом», сверху — черную хлопковую ветровку. Обулась в черные кроссовки и, схватив ключи с комода в коридоре, покинула квартиру. Нужно было проветриться. Не могла я сидеть дома и смотреть на загубленную дверь. А, может, что-то еще…. Странное чувство свербело в груди и гнало меня из дома. Сев в машину, погнала, куда глаза глядят. Так я считала, пока не затормозила перед мастерской Тайлера. Твою же мать!

В окнах не горел свет, и вид у здания был совершенно заброшенный. Я заглушила двигатель и вышла из машины. Луна горела над лесом серебряным костром. Воздух почти светился. Трава в поле шелестела на ветру, как сухое море. Ни живой души на целую милю, ни единого фонаря. Я спустилась с дороги и подошла к двери, повернула ручку. Дверь поддалась. Открыв ее, я с минуту стояла и смотрела в темноту мастерской. Запахи краски и машинного масла впитались в стены, после свежести ночного воздуха она сшибали с ног. Чуть помедлив, я решилась войти. Доски под ногами поскрипывали, хотя ступала я медленно и осторожно. Ничего здесь не изменилось с последнего моего визита, разве что стало чуть чище.

Издалека послышался звук приближающегося мотоцикла. Я поторопилась выйти и зацепилась штаниной за гвоздь.

-Проклятье, — прошипела в тишине и наклонилась, чтобы высвободиться и не порвать джинсы.