Половина солнца

– Никаких отказов. Примешь мой подарок и всё. Подарки для того и преподносятся – чтобы просто сделать человеку приятное.

– А я думал, дарить надо то, что полезно…

– Это тоже, но не все могут так поступить. Например, дети – они же маленькие совсем, ну что они подарят? Правильно, ничего полезного. Но рисунок или открытка – а уже приятно. Так что подарки – не только польза. Это удовольствие! Честное слово, ребята, вы оба как бесчувственные киборги. Не слышали слова «веселье»? Хотя, нет, даже не так… Просто «счастье»? Мимолетное такое, знаете, еле заметное… Но оно есть. И лично я вижу его в возможности дарить и принимать подарки. Я очень хочу, чтобы и вы это почувствовали…

Он замялся, и голос его слегка сел от непривычки говорить так много за один раз. Я поднял руки.

– Сдаёмся, сдаёмся, наш рыжий Санта-Клаус. Ты выиграл. Пока Эндрю не подарит мне подарок на Рождество – ни за что не покину этот мир!

Иногда мои шутки про смерть доставали меня самого, но это всё получалось как-то само собой. Что у человека болит, о том он и говорит.

Он удовлетворенно, мягко и слегка кашлянув, улыбнулся.

– Вот и хорошо. Наконец-то ты меня услышал. Ладно, я просто хотел зайти узнать, как вы тут… И тут вижу эти… огоньки, – он смерил безнадёжным взглядом наше унылое украшение. Что же, самое красивое развесили на деревьях на улице, я взял всё что осталось. – Знаете, я ведь у матери ещё и гирлянды попросил. Наши с Дэмианом, детские… У нас они всегда висели дома. Круглый год, мы их даже не снимали. Ему они нравились очень… И у нас их довольно много. Я и вам принесу, чтобы было более, что ли… эм… празднично. Да, именно, празднично. Ладно, вы, наверное, хотите прибраться перед завтрашним приездом родителей, так что я пойду. Зовите, если нужна будет помощь… Ну и пыль тут у вас, почему не пускаете к себе уборщицу? Кошмар. Надо бы попросить её к вам зайти попозже, ну и бардак… – с этими словами он, достав из кармана носовой платок и вытерев им пыль с подоконника, ушёл, продолжая что-то сосредоточенно бормотать себе под нос.

Время клонилось к вечеру, начинало резко темнеть. Коул, кажется, был погружён в свой мир. Я снова вспомнил о его дне рождения и задумался.

– Знаешь, ведь сегодня праздник. У тебя. Устроим-ка именно его вместо уборки?

Сосед окинул меня взглядом своих волчьих глаз и, немного подумав, уточнил:

– Так у тебя даже это есть в закромах?

Заговорщическая улыбка, кажется, не часто озаряла моё лицо. Хэллебор вздохнул, вышел из-за шторы, закрыл дверь в комнату на ключ и сел на мой стул.

– Что ты за человек такой, Олеан ла Бэйл, – пробормотал он себе под нос.

Я отодвинул кровать, неплотно придвинутую к стене, порылся и выудил из-за неё бутылку виски.

– Хм, будешь так или нужна кола?

Он неопределённо пожал плечами.

– Никогда не пробовал такое… Отец пил только вино или довольно дешёвое виски. Очень странный вкус. Но средств особо не было.

Я кивнул. Кажется, Коул хотел спросить, украл я это или же купил и каким образом?

– Ну, мистер Хэллебор, за ваше шестнадцатилетие.

После этих слов мы напились.

Конечно, пить виски всухую без колы для подростков было делом диким, а потому, выбравшись из комнаты и слегка шатаясь, я добрался до ближайшего автомата и кое-как смог купить пару бутылок апельсинового сока и той самой колы.

Вернувшись, я обнаружил Коула в туалете возле унитаза. Оставив его наедине с собой, я, как ни в чём не бывало, налил нам ещё, на этот раз посильнее разбавив соком, чтобы совсем не убить именинника. Приползя обратно ко мне, он сначала отказался, но я заставил его выпить ещё стакан. Пьяным Коул не смеялся и не вёл себя глупо – скорее, как-то потерянно. Я же чувствовал себя счастливым.

Да, это было точно не то счастье, о котором говорил Дрю.

Это счастье было ложным.

Но мне оно нравилось.

Коул же, кажется, был готов заплакать, но вместо этого рассмеялся. Расслышав в этом смехе боль, я запил её ещё одной порцией.

Перед глазами всё поплыло. В какие-то моменты меня ужасно тошнило и хотелось умереть, и в то же время мне было до безумия весело.

Все проблемы казались пустым звуком по сравнению с тем, как меня мутило.

И ещё мне было смешно.

Очнулся я на полу в ванной где-то ближе к утру.

Поднявшись, умывшись и размяв затекшие конечности, я уставился в зеркало.

Ужасно чесался глаз. Я начал тереть покрасневшие веки, но это не помогло. Не понимая, в чём проблема, и будучи в ужасном состоянии после выпивки, я почувствовал, что меня снова тошнит. Раковине в этот раз повезло не меньше, чем унитазу.

Хотелось сдохнуть. К сожалению, всё, что ненавидят все в алкоголе, это не вред для здоровья, нет. Это то, как ты ощущаешь себя после эйфории.

Да. Только это, пожалуй, останавливало большинство от превращения в законченных алкоголиков.

Включив воду, я снова умылся. Глаз вдруг начало ужасно сильно жечь. Я почувствовал, как там что-то копошится.

Копошится. Живое. В глазу.

Меня снова начало тошнить.

Я вспомнил о том, чего пытался не вспоминать больше никогда.

Чёрт побери. Я захотел умереть ещё больше. Кажется, меня бы вырвало снова, но было уже нечем.