Половина желтого солнца

Он подошел к детям, дал им конфет, сделал пару снимков, а ребята столпились вокруг, загалдели, выпрашивая еще конфет. Он сказал о ком-то: «Чудная улыбка!» Когда он отошел, пацаны вернулись к своим крысам.

Примчался рыжий, фотоаппарат у него на шее раскачивался при каждом шаге.

– Хочу посмотреть на настоящих биафрийцев, – сказал он. – Вы поглядите на этих. Два года не ели по-человечески, а еще рассуждают о правом деле, о Биафре, об Оджукву.

– Вы перед каждым интервью заранее решаете, чему верить, а чему нет? – ровным тоном поинтересовался Ричард.

– Я хочу поехать в другой лагерь беженцев.

– Хорошо, поедем.

Другой лагерь беженцев, ближе к центру города, в здании бывшего муниципалитета, был меньше и не так вонял. На крыльце однорукая женщина что-то рассказывала кучке людей. Присев на ступеньку рядом с рассказчицей, рыжий завел с ней разговор через переводчика.

– Вы голодаете?

– Конечно, все мы голодаем.

– Вы знаете причину войны?

– Да, вандалы-хауса хотели нас всех перебить, но Бог не спал.

– Вы хотите, чтобы война кончилась?

– Да, Биафра вот-вот победит.

– А если не победит, что тогда?

Женщина сплюнула на землю, посмотрела сначала на переводчика, потом на рыжего долгим сочувственным взглядом. Поднялась и ушла в корпус.

– Чудеса, – подивился рыжий. – Пропаганда в Биафре налажена на славу!

Ричард знавал таких, как этот Чарлз. Вашингтонских информаторов президента Никсона, лондонских членов комитета премьера Вильсона, приезжавших с твердыми белковыми таблетками и еще более твердыми убеждениями: нигерийцы не бомбят мирных жителей, слухи о голоде раздуты, на войне как на войне.

– Пропаганда здесь ни при чем, – возразил Ричард. – Чем больше бомбят мирных жителей, тем сильнее сопротивление.

– Цитируете Радио Биафра? – спросил рыжий.

Ричард не ответил.

– Они едят что попало, – покачал головой толстяк. – Каждый паршивенький листик для них теперь овощ.

– Если бы Оджукву хотел положить конец голоду, он согласился бы на продуктовый коридор. Дети не должны питаться грызунами, – сказал рыжий.

Толстяк щелкал фотоаппаратом.

– Не так все просто, – возразил он. – О безопасности тоже нельзя забывать. Он же войну ведет, черт ее дери!

– Оджукву придется сдаться. Нигерии осталось лишь чуть поднажать. Биафра уже не отвоюет всю захваченную территорию, – сказал рыжий. – И что теперь Биафре делать с нефтью, если потерян порт?

– Мы и сейчас добываем нефть на месторождениях в Эгбеме, – сказал Ричард, не потрудившись объяснить, где это. – Сырую нефть переправляем на нефтеперегонные заводы по ночам, в танкерах без огней, чтобы не увидели бомбардировщики.

– Вы все время говорите «мы», – заметил рыжий.

– Да, я все время говорю «мы». Вы раньше бывали в Африке?

– Нет, в первый раз. А что?

– Просто любопытно.

– Думаете, я новичок в джунглях? Я три года работал корреспондентом в Азии, – улыбнулся рыжий.

Толстяк, пошарив в рюкзаке, выудил бутылку бренди и протянул Ричарду:

– Купил в Сан-Томе, да так и не довелось попробовать. Отличная штука.

Ричард взял бутылку.

Перед отъездом в Ули, на самолет, они пообедали в гостинице тушеным цыпленком с рисом. Ричарду думать было противно, что правительство Биафры оплатило рыжему обед. Машины то подъезжали к зданию аэровокзала, то отъезжали, впереди чернела взлетно-посадочная полоса. Их встретил начальник аэропорта в тесном костюме защитного цвета, пожал им руки и сказал:

– С минуты на минуту ждем самолет.

– Смехота: и в этой дыре блюдут протокол, – ухмыльнулся рыжий. – Когда я сюда прилетел, мне печать в паспорте поставили и спросили, есть ли вещи, подлежащие таможенному сбору.

Громкий взрыв сотряс воздух. Начальник аэропорта крикнул: «За мной!» – и они бросились за ним в недостроенный аэровокзал. Легли на пол. Жалюзи на окнах дребезжали, земля тряслась. Взрывы сменились редкими пулеметными очередями, и начальник аэропорта встал, отряхнулся.

– Все в порядке. Пошли.

– Вы в уме? – взвизгнул рыжий.

– Раз начали стрелять, значит, бомбы кончились, бояться уже нечего, – бросил на ходу начальник аэропорта.

На взлетной полосе грузовик вываливал гравий в воронки от бомб. Вспыхнули посадочные огни – и вновь тьма; в иссиня-черном мраке у Ричарда закружилась голова. Вновь зажглись огни и опять погасли. Снова зажглись и погасли. Шел на посадку самолет, слышно было, как он приземлился и покатил по полосе.

– Приземлился? – спросил толстяк.

– Да, – ответил Ричард.

Снова мигнули огни. Едва успели сесть три самолета, к ним уже подъехали грузовики с потушенными фарами. Рабочие вытаскивали из самолетов мешки. Огни вспыхивали и гасли. Кричали пилоты: «Живей, лежебоки! Сгружайте! Шевелись, черт подери!» Слышался американский, бурский, ирландский говор.

– Вот уроды, могли бы быть и повежливей, – возмутился толстяк. – Им бешеные деньги платят за каждый рейс.

– Они жизнью рискуют, – возразил рыжий.

– Грузчики, черт возьми, тоже.

– Бывало, люди здесь натыкались в темноте на работающие пропеллеры, – невозмутимо сообщил Ричард, сам не зная зачем, возможно, чтобы сбить с рыжего спесь.

– И что с ними было? – спросил толстяк.

– Догадайтесь.