Половина желтого солнца

– Музыка не признает границ, – сказал профессор Эзека.

– Но музыка – часть культуры, а культура у каждого народа своя, верно? – спросил Океома. – Следовательно, Оденигбо – ценитель западной культуры, породившей классическую музыку?

Все засмеялись, а Оденигбо посмотрел на Оланну теплым взглядом. Мисс Адебайо вернула разговор к французскому послу: французы, конечно же, не правы, что устроили ядерные испытания в Алжире, но разве это повод для Балевы разрывать дипломатические отношения с Францией? В голосе мисс Адебайо звучало сомнение, ей несвойственное.

– Ясно, что Балева хотел отвлечь внимание от договора с Британией, – сказал Оденигбо. – Вдобавок он понимает, что задеть французов – значит угодить его хозяевам-британцам. Он их ставленник. Они его посадили, указывают ему, что делать, а он выполняет. Вестминстерская парламентская модель в действии.

– Довольно о Вестминстерской модели, – прервал его доктор Патель. – Океома обещал прочесть стихи.

– Говорю же, Балева сделал это в угоду Северной Африке, – сказал профессор Эзека.

– Северной Африке? Думаете, ему есть дело до остальной Африки? Он признает лишь одних хозяев, белых, – возразил Оденигбо. – Разве не он сказал, что черные не готовы управлять Родезией? Если Британия прикажет, он назовется хоть павианом-кастратом!

– Чушь! – хмыкнул профессор Эзека. – Бог знает, куда вас занесло.

– Да взгляните вы правде в лицо! – Оденигбо заерзал в кресле. – Мы живем во времена великой белой чумы. Белые низводят черных в ЮАР и Родезии до положения животных, развязали войну в Конго, запрещают голосовать черным американцам и аборигенам Австралии, но еще страшнее то, что они творят здесь. Этот оборонный договор хуже апартеида и сегрегации, только мы этого не понимаем. Нами управляют из-за кулис.

Океома наклонился к Ричарду:

– Эта парочка не даст мне прочесть стихи.

– Они в отличной форме, готовы к бою, – усмехнулся Ричард.

– Как всегда. – Океома засмеялся. – Кстати, как ваша книга?

– Движется потихоньку.

– Роман из жизни эмигрантов?

– Не совсем.

– Но все-таки роман?

Даже любопытно, что подумал бы Океома, знай он правду: Ричард сам понятия не имеет, роман он пишет или нет.

– Я интересуюсь искусством Игбо-Укву, и вокруг него будут разворачиваться события книги, – сказал Ричард.

– В смысле?

– Меня потрясли бронзовые изделия, как только я прочитал о них. Необыкновенно тонкая работа. Невероятно, что еще во времена набегов викингов здешние мастера довели до совершенства литье по выплавляемым моделям, такое сложное искусство. Просто невероятно!

– Вы удивлены?

– Что?

– Вам как будто не верится, что «здешние мастера» способны на такое.

Ричард с удивлением взглянул на Океому. Тот, сдвинув брови, ответил ему взглядом, полным молчаливого презрения, и повернулся к остальным:

– Хватит, Оденигбо и профессор! У меня для вас стихотворение.

Ричард с трудом дослушал странное стихотворение Океомы – о том, как африканцы зарабатывают сыпь на задах, справляя нужду в импортные жестяные ведра, – и собрался уходить.

– Ты точно не против, Оденигбо, если на будущей неделе я свожу Угву домой? – спросил он.

Оденигбо переглянулся с Оланной.

– Конечно, мы не возражаем, – улыбнулась она. – Надеюсь, праздник ори-окпа тебе понравится.

– Еще пива, Ричард? – предложил Оденигбо.

– Мне завтра с утра ехать в Порт-Харкорт, надо выспаться, – ответил Ричард, но Оденигбо уже обратился к профессору Эзеке: – А что скажешь о тупицах депутатах Западной палаты Законодательного собрания, которых полиция травила слезоточивым газом? Слезоточивым газом, только представить! А их помощники разносили бесчувственные тела по машинам!

Ричарду взгрустнулось при мысли, что Оденигбо даже не заметил его ухода. Когда он добрался до дома, Харрисон встретил его поклоном:

– Добрый вечер, сэр. Понравилась еда, сэр?

– Да, да. Я пошел спать, – буркнул Ричард. Он не был настроен беседовать с Харрисоном: тот, как обычно, начнет предлагать научить слуг его друзей божественным рецептам бисквитного торта с хересом и фаршированных баклажанов.

Ричард зашел в кабинет, разложил на полу листы рукописи: начало повести из провинциальной жизни, глава романа об археологе, несколько страниц восторженных описаний бронзы… Он начал мять лист за листом и, оставив рядом с корзиной для бумаг бесформенную груду, лег в постель.

Спал он в ту ночь урывками, и вот уже слышно, как Харрисон хлопочет на кухне, а Джомо возится в саду. Ричард пошатывался от слабости. Хотелось выспаться как следует, чувствуя на себе худенькую руку Кайнене.

На завтрак Харрисон подал яичницу с гренками.

– Сэр? Я видеть много-много листок в кабинете? – спросил он с тревогой.

– Пусть лежат.

– Да, сэр. – Харрисон беспокойно хрустел пальцами. – Вы брать свой рукписон? Уложить вам все листок?

– Нет, в эти выходные я работать не буду.