Половинка

– Я знаю точно: его нужно поцеловать. – Маняша забрала кружку из рук Заряны, быстро плеснула в неё из бутыли и вернула назад. – Во всех сказаниях именно поцелуй любви снимает проклятие. – С важным видом подлила медовухи своим подругам, пропустив свою кружку. – Пусть целует его, и делу конец! – Подхватила со стола пустую посудину и махом опрокинула в себя. Замерла, удивлённо округлив глаза, недоверчиво заглянула внутрь, перевернула и даже потрясла ей. – Что за чудеса такие?

– Слишком просто. – Хавронья Петровна задумчиво поскребла щёку. – Здесь должно быть что–то другое.

– А что тогда? – поинтересовалась Маняша, продолжая всматриваться в свою кружку.

– Думаю, это он должен её поцеловать, – предположила Агапка, беря свежий огурчик из тарелки с огородной зеленью. – При этом должен сам захотеть это сделать.

– Да как же его заставить захотеть? – Заряна отпила из своей кружки.

– Как–как? – Маняша зло хлопнула об стол бесполезной пустой посудиной и с ногами взобралась на стул, упёрла руки в бока, наклонила голову к плечу, сделала бровки домиком, губы бантиком. – Соблазни его.

Заряна поперхнулась и закашлялась, обвела недоверчивым взглядом присутствующих. Все трое согласно кивнули.

– Ничего не выйдет из этой затеи. – Заряна махнула рукой и потёрла глаза: Маняш вдруг стало две. – Вокруг него девицы–красавицы косяками ходят.

– А ты у нас кто? – Хавронья не отводила взгляда от лица травницы.

– Кто? – Заряна удивлённо повела бровью.

– Ведьма ты лесная, вот кто. И тебе вполне по силам придумать, как косяки эти… тьфу ты, девиц–красавиц извести вокруг него.

– Вот же, лахудры ряженые. – Маняша потрясла кулаком в воздухе и чуть не свалилась со стула, вцепилась руками в спинку и виновато посмотрела на своих подруг. – Не–е–е, ну а что им всем от него нужно? Знают ведь, что ветреный: ни у одной больше ночи не задержался.

– Да ты не понимаешь. – Петровна многозначительно приподняла брови. – Для каждой из этих девиц любовь княжича – это как самый большой подарок в жизни.

– Вот и я о чём говорю. – Заряна взяла бутыль и удивлённо покачала её в руке. – Что–то я не пойму: пьём и пьём, а оно всё никак не заканчивается. – Домовухи разом засмеялись. Заряне пришла догадка, она осуждающе посмотрела на собутыльниц. – Что, сосудик–то не простой? – Все три кивнули. – Так это сколько мы уже на душу приняли?

Ночные гостьюшки пожали плечами, протягивая пустые посудины к травнице. Девушка разлила медовуху по кружкам и с любопытством снова покачала в руке бутыль, проверяя, изменился ли вес.

– Ты это… давай не отвлекайся! – Агапка строго глянула на травницу, вгрызаясь в луковицу, словно в яблочко наливное. – Думай, как соперниц от него отвадить.

Заряна едва смогла сфокусировать на ней взгляд, решительно отставила кружку, развела руками.

– Я даже не знаю. Да мне и Матрёна строго настрого запретила использовать наговоры.

– Думай лучше. – Хавронья сунула огурец в руку Заряны. – На–ка вот, погрызи, а то вообще ничего не кушаешь. – Задумчиво свела брови, – А если не наговоры? Может, что другое есть?

– Кажется, придумала. – Заряна поднялась со стула и на нетвёрдых ногах прошлась по комнате. – А если подлить сенной настойки в березовицу, которую специально сварили для девиц? Её как раз никто и пить не будет, кроме девиц–красавиц, она ведь совсем не хмельная.

– Что есть такое сенная настойка? – Маняша спустилась на пол и, толкая перед собой стул, добралась до кровати, ворча себе под нос, с кряхтением полезла на неё. – Мне срочно нужно прилечь.

– Это, кажется, послабляющее, не? – неуверенно предположила Агапка, подозрительно рассматривая в своей руке пучок зелени, решительно затолкала в рот и принялась пережёвывать.

– Так и есть. – Заряна присела на стул и потёрла виски. – Но я не уверена, что так будет правильно.

– Знаешь что? Сейчас все способы хороши. – Агапка поднялась на ноги. – Выбирать не приходится. Сама сказала, сколько их вокруг него вьётся, вот пускай лучше в кустиках посидят. – За спиной на кровати в голос засмеялась Маняша. – Чего ржёшь? Мы таким способом проредим ряды… – Нужное слово напрочь выскочила из головы домовухи и не хотело никак вспоминаться. – Девиц этих раскрасавиц, едрёна кочерыжка. – Громко икнула и смущённо прикрыла ладошкой рот.

– Тогда чего сидим? – Хавронья Петровна поднялась на ноги. – Вперёд! За княжича! За любовь Ярослава!

– Да! – закричала Заряна, поддаваясь всеобщему боевому настрою, и решительно направилась к выходу из комнаты. Распахнула дверцы шкафа и остолбенело замерла на месте, разглядывая вещи перед собой.

Маняша только поправила на себе одежду, туже подвязала платочек и собралась слезть с кровати, но увидев, что Заряна решила выйти через шкаф, повалилась обратно на подушки, захлёбываясь в безудержном смехе.

– Так. – Хавронья осуждающе посмотрела на младшую домовуху. – Маньке больше не наливать!

– Зарянке тоже, – внесла своё слово Агапка, подходя к травнице и толкая её в сторону настоящего выхода, а сама притворила дверцы шкафа. – Пошли, что ли?