Половодье. Книга первая

— Тут кто-то крикнул, что правды нет, — продолжал Петруха. — Неверно! Брехня все это! Есть правда, только у товарищей ленинцев она, в народе нашем правда! А Сибирское правительство обманывает нас. Берет продукты и сплавляет их за границу, а российские рабочие и крестьяне с голоду пухнут! Так посылайте же своих сынов, чтоб защищали тех, кто кровь нашу пьет трудовую!

— Не да-дим! — опять гулко прокатилось по площади.

— Силой возьмут! — резво запрыгал Бондарь. — Силой! Вот посмотрите!

— Не дадим!

— Силой не возьмут, коли сорганизуемся. На силу есть сила!

— Где она у тебя? А?

— Не одно село наше подымется. В другие деревни нарочных пошлем. У нас пулемет есть. Соберем все оружие, будем ковать шашки, пики.

— Накуешь на свою голову!

— Я хочу сказать! — С обнаженным наганом за поясом заскочил на крыльцо Мефодьев. — Товарищи, братья! Нам контры бояться нечего! Пусть она нас боится! Рекрутов не дадим, а сунутся белые — обороняться будем. Правильно тут говорил Петр Анисимович. Сила у нас есть. Предлагаю организовать отряд. И чтоб записались все фронтовики. Не бойтесь, товарищи! Мы вот с самой весны маленькой кучкой держимся. И никто не пострадал. Пусть они пострадают, сволочи!

— А мы и не боимся!

— Записывай в отряд!

— Сплошь пиши!

— Да не кричите все сразу! — заговорил Петруха. — Революционный штаб надо выбрать. Кого в штаб?

— Известно кого: тебя с Ефимом!

— Да еще прапорщика Сороку. Пусть командует.

— Надо Сороку. Он — ахвицер, прапор!

— Якова Завгороднего! — раздалось где-то сзади.

«Попал брат в начальники, — подумал Роман с гордостью. — Уважают его мужики».

Услышав свою фамилию, Яков потупил глаза, чтобы не выдать прихлынувшей к сердцу радости. Односельчане верили ему. И они не ошибались. Яков давно уже сделал выбор между властью и кустарями. Только почему-то все откладывал решающий шаг. Может, из-за Романа, который непременно увязался бы за ним.

Что тянуло Якова к кустарям, он и сам не понимал толком. Скорее всего их дерзость. Из-за нее Яков всегда чувствовал неловкость в разговоре с Петрухой. Казалось, Петруха упрекал его в трусости каждым взглядом и словом.

И вот случилось то, что должно было случиться. Отступать некуда и незачем.

Все четверо были избраны. Сход постановил: распоряжениям Сибирского правительства не подчиняться, детей своих в армию не давать.

Митрофашка принялся записывать в отряд. Он оказался в плотном кольце: не подступиться.

— Записались и отходи! — покрикивали из толпы.

— Запиши и меня! — бросил Роман Ваньке, который пробирался в гуще людей.

В это время на заборе появился Демка. Оседлав покосившийся столб, он размахивал руками и неистово голосил:

— Мужики! Мужики! Дядьки! Сено пожег я с хозяином, с Захаром! Он меня подбил на это!.. Жюнуска не виноват! Не виноват! Мы подожгли! Мы!

19

Заседание штаба состоялось после схода. Галдели под окнами сборни мужики. Было слышно, как на крыльце отбивались от любопытных Зацепа и Касатик.

— Ты куда, дедка? — сдерживал кого-то матрос.

— Я к ребятам. К Петрухе. Не цепляй! Да не цепляй, говорят тебе!

— Не положено.

— Как то ись не положено? А ты знаешь, кто я?

— Не знаю. Ну, отчаливай! Отдавай, дедка, концы!

— Не знаешь? А коли не знаешь, так у Микишки спроси. Скажи, Микишка, ему.

— Нельзя, дед! — мягко говорил Зацепа.

— Энто другое дело. Нельзя, так нельзя. Мы понимаем, — сдавался старик.

— Эй, чего пялитесь в окна! Невидаль-то какая! — доносилось с улицы.

— А ты что за указчик?

— Гони его взашей! Ён милицейскай лазутчик, шельма!

— Сам ты лазутчик, поперек тебя дышлом!

Члены штаба договаривались, кому чем заниматься. Петруху выбрали комиссаром. Он башковитый. За словом в карман не полезет. И законы знает советские.

— Начальником штаба пусть будет Ефим, а ты, Яша, заместо интенданта. Тебе вооружать отряд, и если будут раненые, о них заботиться, лечить, — сказал Петруха. — Максиму командовать всеми силами. Согласны, хлопцы?

Мефодьев и Завгородний кивнули головами. Сорока не шевельнулся. И даже не поднял взгляда.

— Согласны? — переспросил Горбань.

Максим не спеша достал кисет, скрутил папироску, закурил. Мизинцем ловко смахнул табачные крошки со стола.

— Я в бою не трусил. Сами понимаете, — наконец заговорил он. — И распорядиться сотней мужиков сумею. Ротой командовать приходилось.

— Вот и хорошо! Добре! — нетерпеливо произнес Петруха.

— Только я думаю, что напрасно мы затеяли это. У правительства кругом войска. Раздавят нас, как тараканов. И я не хочу быть виной тому. Не хочу!

— На печке отсиживаться решил? — сухо оборвал Максима Мефодьев. — Конечно, так спокойнее. Ничего не скажешь! Иди, Максим, объяви мужикам, что ты будешь делать, когда они в окопы пойдут, — Ефим показал на окно. — Иди! Авось и тут не струсишь сказать правду. Об одном предупреждаем: не разводи агитации. Напрасно затеяли или нет — народ сам разберется. Сам!

— Я советуюсь с вами, как лучше, — в раздумье произнес Сорока. — Раз общество решило, все при случае будем в ответе. Ладно! Насколько я понял, в задачу отряда входит охрана села…