Половодье. Книга вторая

Сноха заговорила о молодежном собрании. Ей понравилось, как приезжий рассказывал про комсомол. Жалко, что Ромы там не было. Он в ячейку записался бы.

— Девок-то тоже пишут? — прищурился Макар Артемьевич.

— Ага, — просияла Любка, встряхивая отжатое полотенце с красными и черными петушками.

Домна подбелила шесток. Вытерла руки фартуком, потянулась на верхнюю полочку шкафа за табаком. Нюхать будет. Она нюхала табак, когда расстраивалась.

Любка покосилась на свекровь и съежилась. Знала же, что Домна не одобрит ее поступка. Муж в армии, а Любка по собраниям шляется.

Макар Артемьевич тоже приметил: что-то пришлось Домне не по душе. И опередил ее:

— Это я одобряю, Люба, когда ты вникаешь. Ну, сходила в сельсовет — и шабаш!

— А в косамол не записалась, будто других хуже. Или муж у тебя замухрышка какой. Или нас с Макаром не садила Советская власть за стол на площади, — дергая ноздрями табак, загорячилась Домна.

Макар Артемьевич с удивлением смотрел на жену. Ну, и баба! Как на нее угодить, ума не приложишь. И характерец же у тебя, Домна Егоровна! И как только прожил с тобой век и не удавился. Не судьба, видно.

— Я запишусь, мама. Обязательно, — Любка повернула к свекрови залитое радостью лицо. — Я ведь спроситься хотела.

— А тут и спрашиваться нечего. Как люди, так и мы, — смягчилась Домна. — И Варваре скажи, пусть пишется. Это не на гульбища бегать. Раз так надо, значит, надо.

— И шабаш! — весело заключил Макар Артемьевич.

22

Ночью в Сосновку прискакал вестовой из корпуса Гомонова. Поставил у коновязи белого от мыла коня и, придерживая кобуру нагана, взбежал по лестнице на второй этаж школы, где в одной из комнат скучал дежурный по штабу Костя Воронов. Штабники давно разошлись по квартирам. Последним Костя проводил Антипова и от нечего делать стал чистить изогнутую кавказскую саблю, которой он очень дорожил. Во всей армии не было другой такой сабли. И хотя она блестела, как зеркало, Костя все тер и тер ее половинкой кирпича.

Вестовой влетел в комнату, тяжело дыша. Расстегнув теплую грязную куртку и гимнастерку, полез за пазуху.

— Мне главнокомандующего! — запальчиво проговорил он.

Костя спокойно вложил саблю в ножны, взглянул на вестового исподлобья. Чего, мол, паникуешь. И криво улыбнулся: чудной какой-то. Вынь ему да положь Мефодьева! На то и ночь, чтоб люди спали.

— А ты не гоношись. Посиди со мной. Дождемся утра — и увидишь главнокомандующего. Он рано приходит в штаб, — сказал Костя.

Но вестовой достал помятый пакет и потряс им перед горбатым Костиным носом.

— Срочно! Я жеребца загнал в дороге, потому как есть приказ Гомонова вихрем лететь. И отдать это в любой час товарищу главнокомандующему. Значит, донесение важное.

— Так бы и толковал сразу, — Костя не спеша поднялся с табуретки и протянул руку. — Давай пакет.

— Не имею права!

— Да я же снесу Мефодьеву, — недовольно проговорил. Костя. — Давай!

— Не имею права, — повторил вестовой. — Зови главнокомандующего в штаб.

— Ох, и настырный ты! — Костя сбил на затылок кубанку. — Смотри, если потревожу Ефима понапрасну, ты узнаешь меня поближе. Карауль тут! — и вышел, поскрипывая сапогами.

— Скорей, скорей! — крикнул вестовой вслед. Видно, он не особо побаивался близкого знакомства с Костей. Гомонов знал, кого послать с важным донесением.

Мефодьев явился заспанный. Спешил. Под накинутой на плечи кожанкой белела исподняя рубашка.

— Что тут? — он разорвал пакет и, боком придвинувшись к лампе, стал читать воспаленными, налитыми кровью глазами.

Вестовой и Костя наблюдали, как Мефодьевым все больше овладевала тревога. По высокому лбу разбежались морщины. Прочитав донесение, Мефодьев зашагал по комнате, рывками выбрасывая вперед ноги. И застыл у стола.

— Ко мне комиссара и начальника штаба! В самом срочном порядке! — сухо приказал он.

Немного погодя они втроем склонились над столом в кабинете Антипова. Мефодьев водил пальцем по карте и говорил раздумчиво:

— Значит, начинается. Гомонов сообщает, что по всей линии от Омска до Новониколаевска сосредотачиваются крупные силы противника. Во Вспольск прибыло пять эшелонов белой банды. Со стороны станции Селивановой, вот отсюда, через реку переправилась стрелковая часть, которая, однако, не вклинивается в нашу территорию.

— Нас берут в кольцо, — прозвучал сиплый голос Антипова. — Один раз у них сорвалось, теперь идут на второй приступ. Думаю, что воевать нам придется на несколько фронтов. А это очень сложно!

— Да, мы можем оказаться в мешке, — вскинул кустистые брови Рязанов.

— Задача! — протянул Мефодьев. — Ты прав, Федор Иванович. Сложно. И нам надо сделать так, чтобы белых погубила их собственная хитрость… Что если мы не станем распылять своих сил для круговой обороны, а сами возьмем да и начнем трепать их войска, по очереди?