Половое воспитание Августа Флана

Ко всем прочим перипетиям, Заур был законным мужем Софии, старшей сестры Лауры, и у них была маленькая девочка. София же училась в Москве, в медицинской аспирантуре.

— Я знаю, что ты дружишь с Робертом, — продолжал начальник Заур.

— Я ничего не знаю и ничего и никого не видел, — сказал Август, улыбнувшись. — Никогда!

— Завтра можешь спать сколько тебе захочется. Больше в поле ездить не надо. А в час дня я тебя познакомлю с художником, с которым вы должны создать газету-шедевр. Спокойной ночи!

И они попрощались, обнявшись. Август проснулся от невероятной тишины в бараке. Он посмотрел на часы и не поверил: было двенадцать. Взяв полотенце, он пошел и умылся ледяной водой, горячая была только в душе, и то — раз в пять дней. Пройдя по совершенно безмолвному лагерю, он вошел в столовую. За столом сидел плечистый и упитанный кавказец, со стрижкой «бобриком» и огненно-рыжими волосами.

В ту же минуту появился Заур и представил их друг другу:

— Это Булат, художник, а это Август Флан — редактор.

Накачанный мужик, явно не похожий на студента никакого факультета, крепко пожал ему руку.

— Удачи! — пожелал руководитель и собрался отчалить.

— Заур, три дня нормальной еды не дают. Куска мяса не видели. Жрать хочется!

— Попробую что-нибудь придумать, — сказал он и ушел на кухню.

Август сидел и смотрел на виноградные поля, простирающиеся за тентом. И думал. Вскоре Заур принес громадное блюдо дымящегося вареного мяса с супным наваром.

Молодая повариха принесла им тарелки и хорошие вилки.

— Начальникам лагеря клево живется! — хмыкнул Булат.

— Теперь такое каждый день будете есть. Но первый номер должен выйти на следующей неделе!

«Художник» достал большой карманный нож и стал нарезать мясо.

— Август, поешь обязательно, — заботливо добавил Заур, — чтобы твой папа потом не ругал меня, что ты отощал.

Булат расправлялся с мясом, как тигр с газелью.

— Ты чего не ешь, а на меня смотришь? — спросил он между двумя проглоченными кусками. Они сидели вдвоем, друг напротив друга.

— Я вас хорошо знаю. У вас кличка Дон Педро, нас познакомили три года назад. Я дружил с Таей Мальсаговой.

Дон Педро был королем города, одно имя которого наводило трепет и ужас на весь центр. Он бесподобно дрался, часто один против пятерых, и окружен был такими «убийцами», что мимо их лавочки, где они обычно тусовались, боялись проходить. Он был живой легендой, и в городе о нем слагались предания и былины. Все, кто видел, говорили, что дрался он, как бог, и никогда не задумывался, пуская в ход короткий кинжал.

— Я действительно Дон Педро. Летом… — вспомнил Дон, — ты был мальчишка в шортах, — он говорил с акцентом. — Она сказала, что ты ее двоюродный брат.

— Названый.

— Знаем мы этих названых братьев! Потом от них сестры рождаются! — Он рассмеялся так, что расплескался навар из тарелки.

— Я не верю, что сижу с вами!..

— Ты филолог, что ли?

— Поневоле.

— Фамилия твоя мне знакома. У нас есть декан, мы должны ему сдавать экзамен…

— Это мой отец.

— У тебя классный мужик — батя! — Булат пожал ему руку. — Я люблю сильных и твердых мужиков. Он как скала.

— А почему вас все зовут Дон Педро?

— Когда-то я швырнул одного славянина в воду в треке и сказал: «Марш в воду, жаба!» С тех пор меня стали называть Дон Педро или Педро.

— Из «Человека-амфибии»?

— Это хорошо, когда филологи читают книги. Давай, неси ручки, карандаши, ватман. Начнем делать газету, вечером еще дружеская попойка предстоит.

Август принес все необходимое, и Дон Педро задал ему вопрос:

— Как газету назвать хочешь?

Он даже не претендовал на его редакторские полномочия. Август подумал:

— «Виноград»!

— Ты что, нас с тобой из лагеря вместе выгонят. Тут пока еще царит славянский социализм.

Август улыбнулся: никто бы не осмелился Дону Педро слово поперек сказать, не то что выгонять откуда-то. Но…

— Тогда пусть будут «Виноградные дни».

— Это хорошо. Какой шрифт хочешь?

Август не мог поверить своим ушам: король города спрашивал его — мальчика-первокурсника.

— Какой вы хотите.

— Я твой подчиненный. Ты начальник.

Они засмеялись вместе, от души, и Булат дал ему «пять». С этого момента, кажется, все и началось. Их могущественная дружба.

Булат тщательно, по линейке, выводил шрифты для заглавия и рисовал эмблему — виноград. Он очень неплохо рисовал, и Август был удивлен, что в этом «боевике» скрыты таланты художника.

— Пойди, друг, спроси у этой поварихи, может, даст чего попить. А то много мяса съел.

Август пошел и вернулся с маленькой кастрюлей компота.

— Хочешь с кухни начать? — спросил Булат.

— Можно. «Наша кухня кормит вкусно. Что ни день, то все капуста!»

Тот громко рассмеялся. Кухня долго еще вспоминала Августу этот каламбур, и внаглую ему давали самую невкусную еду. Пока, после наводки Булата, Заур не сделал им сильный втык. И пригрозил уволить всех, если Августа не будут кормить прилично.

— Заур хочет быть завкафедрой у твоего отца! — смеясь, шутил Булат.

Вечером он повел его в радиорубку и познакомил со своим ближайшим корешем Омаром.

— Заведующий радиорубкой, — сказал Педро и заржал. — Такой же, как я — художник, а ты — редактор!