Половцы, торки, печенеги, берендеи

Так половцы на западе дошли к границам тех оседлых государств — Руси, Угрии и Византии, — соседить с которыми им пришлось затем всю свою почти двухвековую историю. Интересно отметить, что первые проникновения половцев в эти государства в большинстве случаев совершались благодаря призывам, шедшим из самих же этих государств: слишком был велик соблазн воспользоваться появившейся у границ оседлых культур подвижной военной силой кочевников; вот почему пути для хищнических набегов в свои страны указали половцам сами же византийцы и угры; а путь в Польшу им показали русские.

Было бы неверным представлять себе это движение половцев второй половины XI века как некое переселение, поход с востока на запад. Это было именно расселение, так как и после окончания этого движения, до самого монгольского нашествия, половцы остались господствовать от Туркестана до Дуная — на всей огромной территории, пройденной ими в 50–70-х годах XI века, достигая на северо-востоке Камы, Тобола, Ишима и Иртыша, а на юге и юго-западе простираясь до побережий Аральского, Каспийского и Черного морей. Удар, который половцы получили в 1050/51 году и который вынудил их к выходу в Европу, не вытеснил их из Средней Азии, поскольку народ «змей» не остался в среднеазиатских степях. Мы будем видеть половцев на всем протяжении XII и первой половины XIII века также и в местах их древнейших азиатских кочевий.

Резюмирую: расселение половцев из северных частей среднеазиатских степей началось еще в IX веке и шло на запад первоначально севером, через Средний Урал, к Каме. Во второй половине X века, вероятно вследствие движения народов, вызванного образованием мощного государства китаев в Срединной Азии, половцы из северных пределов среднеазиатских степей, то есть с верхнего течения Иртыша, устремились на юг, к Туркестану, вытесняя из южного пояса среднеазиатских степей огузов-торков. К 1030-м годам половцы становятся полными хозяевами всех этих степей, до мусульманского пограничья. Удар по половцам в 1050/51 году народа «змей» сшиб значительную часть половцев с мест их кочеваний, после чего они двинулись в Европу: в течение тридцати лет половцы продвигаются по степям на запад, покуда не доходят до естественных пределов своего распространения, — лесистых Карпат, Железных ворот Дуная и Балканского хребта, за которыми уже была Византия и Угрия. Прежние же обитатели степей — огузы-торки веером разметывались половцами, находя спасение или окончательную гибель на пограничьях оседлых государств — Византии, Руси и Угрии.

Глава 3. Пределы «поля половецкого»

1

В настоящей главе постараемся наметить границы половецких кочевий на всем пространстве степей от верховьев Иртыша до низовьев Дуная.

Величину этого пространства современники представляли себе крайне смутно. Соседи половцев — русские, точнее говоря — киевские летописцы, хорошо знали половецкую землю только «межи Волгою и Днепром», о заволжских же половцах они ничего не сообщают[66], а половцев дунайских упоминают только раз, и то вскользь. Когда в 1185 году, после плена князя Игоря Новгород-Северского, половцы пошли на Русь, то киевский летописец записал это событие в таких выражениях: «Поганый же половци победивше Игоря с братьею, и взяша гордость велику, и свокупиша все язык свои на Рускую землю…»[67]. В действительности же речь шла лишь об азовско-донецких половцах и их ханах Гзе и Кончаке. Судя по этим сведениям, представление русских летописцев о «половецком поле» ограничивалось лишь пространством между Днепром и Волгой[68]. Другие соседи половцев — мусульмане Халифата и Туркестана знали преимущественно восточную, азиатскую часть половецкой земли, и «кыпчакскою степью» называли лишь нынешние казахские степи, хотя и слышали о кыпчаках Причерноморья[69]. Более широкое понимание кыпчакской степи — «Дешт-и-Кыпчак», гораздо ближе соответствовавшее действительному распространению половцев, утвердилось, лишь когда хозяевами этих степей были уже монголы. Единственным исключением среди мусульманских географов, в смысле большего знания половецкой земли, был Идриси (и, может быть, отчасти Ибн Саид[70]). Но известия Идриси (как и Ибн Саида) столь сбивчивы и неясны, что пользоваться ими чрезвычайно трудно. Еще меньше, чем мусульмане и русские, знали о половецкой территории греки и латиняне. Первые упоминали в своих хрониках о половцах только тогда, когда соприкасались с половцами на дунайском пограничье Византии; латинский же запад почти совсем не знал половцев и землю их представлял себе где-то «ultra Hungarian! et in partibus Russie»[71]. Латинский мир узнал об обширности половецкой земли лишь после завоевания ее монголами из обстоятельных описаний Плано Карпини 1246 года и Рубрука 1253–1255 годов. Правильнее же всех представлял себе огромность половецкой земли армянский царевич Гетум (Гайтон)[72]. Он был поражен пространством «Комании», и это дало ему основание считать ее «одним из величайших государств, существовавших на земле»[73].