Половцы, торки, печенеги, берендеи

Огузы, а с ними, как предполагал Бартольд[13], может быть, и печенеги[14] были потомками ту-кюэ, принадлежавших к срединной языковой тюркской группе, или, как она зовется у филологов, — южной, или туркменской. Считается вероятным, что еще в эпоху совместной жизни тюрок на Алтайско-Саянском нагорье определилось разделение тюркского языка на три группы: восточную, срединную (в будущем «южную») и западную. К западной относятся дулу, кимаки, киргизы, к срединной — ту-кюэ, с выделившимися из них тюргешами, огузами, печенегами и торками, к восточной — уйгуры. На запад огузы и близкие им по крови племена попали, вероятно, еще в эпоху существования тюркской империи, когда преобладание в ней находилось в руках ту-кюэ, распространивших свою власть на все тогдашние тюркские племена от Орхона до Туркестана. Перемешиванием племен и объясняется, по утверждению Бартольда, то обстоятельство, что печенеги и торки — племена центральной тюркской языковой группы — выступили на запад, в Европу, прежде половцев, принадлежавших к западнотюркской языковой группе и, следовательно, первоначально в прародине тюрок занимавших пространства более западные, чем те, которые занимали предки печенегов и торков — ту-кюэ.

2

Появление на исторической сцене половцев является одним из сложнейших вопросов тюркской истории. Главная причина тому та, что кочевой народ нередко меняет свое имя, что зависит от того, какая из групп данного народа является в нем господствующей. Это явление осложняется, когда кочевой народ покоряется какой-нибудь ордой совсем иной народности; такая орда быстро растворяется среди покоренного ею племени, не внося в его основную массу серьезных этнических и языковых изменений, но зато давая ему свое имя. Классическим примером подобного рода может служить история половцев.

С давних пор и русским и западноевропейским историкам много хлопот создавали половцы тем, что в русских, арабских, армянских, византийских, мадьярских и немецких источниках они упоминаются под различными именами: у русских — половцы, у арабов и вообще в мусульманской письменности — кыпчаки, кафчаки, у армян — хардеш, у византийцев — куманы, у мадьяр — куны, куманы, а также палочи (палоц), у немцев — фалоны, фальбы или, как в остальных западноевропейских источниках, — команы, куманы. Поляки и чехи знают половцев и в русском наименовании (только обычно без русского полногласия) — плавцы и палочи и в общелатинском — команы.

Такие названия, как «половцы» — «плавцы» — «палочи», «фальбы» и «хардеш», не являются этническими, а служат лишь для объяснения внешнего вида народа; на всех трех языках — русском, немецком и армянском это одинаково означает: «бледновато-желтый, соломенно-желтый» — имеется в виду цвет волос этого народа[15].

Не придает ясности для нахождения собственного имени половцев сопоставление и других их названий: куны-куманы-команы и кыпчаки. Как ничего не дает нам слово «кун» («большой, могущественный»), так ничего не дает в данном случае и слово «кыпчак», объясняемое из турецкого языка то как «пустой», «дуплистый», то как «гневный» и «яростный».

Долгое время усилия историков направлены были лишь на доказательства тождества народа, известного по различным источникам в столь различных названиях. Только в 1914 году немецкий востоковед Иосиф Маркварт[16] первый посягнул, в своем подавляющем эрудицией труде «Über das Volkstum der Komanen», разрешить вопрос — почему же, собственно, половцы носили столь разнообразные имена? Вопрос оказался настолько сложным, что при всей своей эрудиции Маркварт не смог дать обстоятельного ответа, запутавшись в собственных противоречиях и предложив лишь ряд смелых гипотез.

Основные положения Маркварта сводятся к следующему. Предками половцев были кимаки, народ тюркского племени, живший первоначально на верховьях Иртыша, несколько к юго-западу от общетюркской прародины — Алтайско-Саянского нагорья, среди своих соплеменников, принадлежавших, как и он, к западнотюркской языковой группе. Но кимаки, когда мы впервые узнаем о них — а древнейшие мусульманские известия об этом, народе восходят к середине IX века, — уже тогда были покорены какими-то монгольскими выходцами. Случилось это, по предположению Маркварта, еще в VII веке. Исходным пунктом для такой гипотезы ему послужило известие о монгольском происхождении кимаков у персидского историка XI века Гардизи[17].

С середины X века племенное имя кимаков исчезает, и Маркварт объясняет это тем, что они были покорены еще одной ордой, также монгольского происхождения, — кунами. Эти куны и вывели половцев-кимаков в Европу в середине XI столетия. Именно монгольскому господствующему классу Маркварт приписывает организацию большого движения на запад половецкой орды, значительно более сильное, чем предшествовавшие подобные движения других тюрок — печенегов и торков. Найти, однако, прямые исторические известия о подчинении кимаков кунами Маркварту не удалось, и он удовлетворяется рядом косвенных указаний.