Положение духовного сословия в церковной публицистике середины XIX века

Указав читателю на трудности при поступлении на место, которые вынуждены преодолеть ставленники во священство, свящ. И. С. Белюстин начинает описание повседневной жизни сельского иерея. Важнейшим аспектом жизни представителя любого сословия является способ получения им средств к пропитанию себя и своей семьи. Для отца Иоанна именно этот аспект жизни духовенства и становится первостепенным, ведь именно уровень материального достатка и способ его приобретения во многом определяет быт, статус и окружение любого человека, в том числе и священника. Отец Иоанн указывает на два способа обеспечения священнического быта – взимание платы за совершаемые таинства и требы, и земледелие. Оба способа он считает не только не совместимыми со священническим служением, но также препятствующими этому служению и порочащими честь носящего священный сан.

Доход, получаемый за требоисполнение, ставший традиционным для духовенства, как утверждает свящ. И. С. Белюстин, противоречит самой цели пастырства, для достижения которой священник должен быть не наемником и исполнителем обряда и таинств за установленную плату, а духовным отцом, помогающим своей пастве усваивать Евангельские принципы и идеалы. Отец Иоанн называет доход от треб способом унизить и опозорить духовенство в глазах всего общества, а вместе с духовенством, вынужденно спорящим и торгующимся о цене за таинство, порицанию подвергается вся Русская Церковь и Православие в целом[473]. Однако в «Описании…»[474] Белюстин, несмотря на критику устоявшейся системы взимания денег или провианта за требы, оправдывает эти поборы тем, что иначе священнику будет не на что содержать свою, традиционно для духовенства, большую семью. Рассуждая о том, какой размер дохода должен ежегодно иметь священник для элементарного обеспечения своего быта, отец Иоанн приходит к мнению, что он должен быть не ниже 350–400 руб. При этом, как утверждает автор, лучший приход обеспечивает священника окладом в 200 руб., а средний – не более 100 руб. в год[475].

Способ получить пропитание через возделывание земли, которое, как утверждает свящ. И. С. Белюстин, на первый взгляд более безобидно, нежели принудительный сбор пожертвований с прихожан, также губителен для священника и прихода. Несмотря на то, что духовенство имело в своем распоряжении землю, оно, в отличие от дворянства, не имело приписанных к земле крепостных[476], а значит, вынуждено было обрабатывать землю своими силами. Учитывая, что обработка земли, если священник решается использовать ее как средство дополнительного дохода, занимает большую часть его времени и отнимает силы, священнические обязанности сельского иерея отходят на второй план и становятся неким родом деятельности, отвлекающим его от верного способа прокормить семью. Священник-земледелец теряет необходимую для пастыря чуткость, грубеет, становится неопрятным и в итоге почти ничем не отличается от обычного мужика-крестьянина. Свящ. И. С. Белюстин приходит к выводу, что земледелие, при всей его кажущейся безобидности, в действительности серьезным образом препятствует исполнению пастырем своих основных и первостепенных обязанностей[477].

Исходя из вышесказанного, любой из существующих способов обеспечения священнического быта приводит к тому, что пастырь оказывается в ситуации, в которой он неспособен подавать нравственный пример прихожанам через собственную жизнь, а наоборот, вынужден потакать безнравственности своей паствы по причине материальной зависимости от нее. Зависимость от подаяния и рабочей силы прихожан парализует христианскую проповедь, заставляет священника не обличать греховность приходящих к нему на исповедь людей из страха лишиться последнего куска хлеба, и приводит к тому, что священник не только не ведет свою паству к нравственному идеалу, но и сам опускается до ее духовно-нравственного уровня.

Свящ. И. С. Белюстин, критикуя сложившуюся ситуацию, скорее сочувствует духовенству, нежели осуждает его, а виновниками его положения, хотя он и не говорит об этом прямо, считает государственную власть и священноначалие.