Положительный (СИ)

– Присаживайтесь, – предлагает мне Олег Нафанаилович, указывая на стул напротив его стола.

– Спасибо, – опускаю свою задницу на сидение, проверяю зачем-то телефон. На часах шестнадцать пятнадцать.

– Я хотел с вами поговорить о вашем брате, – просвещает меня психолог.

Капитан Очевидность прям.

– Конечно, – киваю.

– Как вы понимаете, ситуация серьезная, – начинает Олег Нафанаилович.

Еще бы я не понимал. В противном случае я бы мелкого сюда не потащил.

– Саша рассказывал вам о своих переживаниях?

Хороший вопрос.

– Я в курсе его проблем, – не буду вдаваться в подробности, пока не спросят.

– Я имею в виду именно его мысли по поводу всего произошедшего, – уточняет психолог. – Эмоции.

Я невольно усмехаюсь. Эмоции...

– Он часто плачет, – делюсь своими наблюдениями. – У него бывают истерики. После этого он обыкновенно впадает в апатию.

– Он говорил с вами о суициде? – интересуется Олег Нафанаилович.

– Ну, не так чтобы всерьез... – пожимаю плечами. – Во время истерик. Но это же ничего не значит.

– Не сказал бы, – качает головой психолог. – Эта идея у него уже на уровне подсознания. Отсюда и отказ от еды. Он не предпринимает осознанных попыток совершить суицид только из-за вас.

– Из-за меня?

Че-то вот сейчас я не понял.

– Он сильно зависим от вас, – принимается объяснять Олег Нафанаилович. – Это похоже на любовную привязанность и братскую любовь вместе взятые. Очень нездоровое чувство. Как я понимаю, с родителями у Саши отношения очень сложные?

Нахожу в себе силы кивнуть.

– Вы, в его понимании, единственный, кому он может доверять, – Олег Нафанаилович снимает очки и осторожно кладет на стол. – Все чувства, которые человек обычно испытывает к не связанным друг с другом людям, у него сосредоточенны на вас. Вы заменили ему и семью, и друзей, и даже любимого человека.

У меня противно ухает вниз сердце. Мелкий сказал ему что-то лишнее?

– В смысле? – стараюсь, чтобы голос звучал нормально.

– Образно выражаясь, – спешит заверить меня психолог. – Конечно, все это следствие его болезни. В посторонних людях он видит врагов, потому что боится, что если кто-то из них узнает о его заболевании, то все издевательства, которые он пережил от тех, кто узнал – от его бывших одноклассников, повторятся.

– Ну, это недалеко от правды, – уголок губы у меня дергается в нервной улыбке.

– К сожалению, – кивает Олег Нафанаилович. – В нашем обществе ВИЧ – фобия очень многих. А вы – единственный, кто относится к нему как к полноценному человеку. И именно благодарность мешает ему совершить суицид. Если проще, то он просто боится, что это вас расстроит. Но вместе с этим его желание уйти из жизни превратилось буквально в манию, преследующую его ежесекундно. А если желание постоянно подавлять, оно уходит в подсознание. И теперь оно убивает его именно оттуда, путем отказа от еды. Саша это не контролирует.

Ну, ни хера себе...

– Понятно... – судорожно пытаюсь привести разбегающиеся мысли в порядок. – И что я должен сделать?

– Говорить с ним об этом, – буднично говорит психолог. – Чтобы он заново осознал свое желание. Заставил его выйти из подсознания. Возможно, вам придется серьезно поссориться с ним. Сделать вид, что он вам надоел. Уверяю вас – это то, чего он боится больше всего.

Смотрю на него, как идиот, переваривая услышанное.

– Возможно, решив, что его больше ничто не держит, Саша предпримет попытку самоубийства, – добивает меня психолог. – Вам придется очень внимательно следить за ним.

– Это чушь какая-то, – сцепляю руки в замок. – Вы хотите, чтобы я осознанно довел своего брата до... самоубийства?

– Он уже себя убивает, – пожимает плечами Олег Нафанаилович. – Все может закончиться психиатрической клиникой и парентеральным кормлением*. В лучшем случае.

– И когда мне... – запинаюсь, подбирая слова, – начать?

– Чем раньше, тем лучше, – говорит Олег Нафанаилович. – Я понимаю, что для вас это будет очень тяжело. Особенно учитывая состояние Саши. Но поверьте, это необходимое зло.

– Когда мы можем прийти в следующий раз? – интересуюсь, поднимаясь на ноги.

– Я записал его на среду, – Олег Нафанаилович смотрит в ежедневник. – На это же время.

– Спасибо, – киваю. – Стоимость та же?

– Да, – психолог тоже поднимается с места.

– До свидания, – пожимаю протянутую руку и иду к двери.

***

– Чё он тебе сказал? – это Саня спрашивает у меня, когда мы едем в лифте.

– Да так, ничего, – смотрю на осунувшееся лицо мелкого, на черные круги под его глазами и невольно думаю о том, что он и правда умирает. Убивает сам себя. А ведь еще неизвестно, что там с результатами анализов, которые нам ехать получать в четверг.

Надеюсь, уровень CD4 поднялся хотя бы на пятьсот единиц. Должен был подняться.

– Доебался ко мне, блин, – Саня засовывает руки в карманы. – «Какие у вас отношения с братом»? – передразнивает он. – Бесит.

– Он хочет помочь, – ага, помочь. А я должен буду... Смаргиваю, чувствуя, как щиплет в глазах.

Я ведь должен буду осознанно сделать тебе больно, Сань. Вот прямо сегодня. И завтра.

– Ебал я его помощь, – недовольно морщится мелкий. – Нахуй и его помощь, и его самого.