Польша в советском блоке: от «оттепели» к краху режима

При этом учитывались политические резоны такого выбора. В разговорах сотрудников «Культуры» повсеместно было принято убеждение, что если поляки не призна́ют права украинцев на Львов, а литовцев — на Вильно, то эти народы заключат антипольский союз с Германией, которому Запад, во имя мира и демократии, не будет препятствовать[637]. Гедройц заявлял: поиск западной поддержки для польских территориальных претензий на Востоке абсурден. В такой ситуации поляки должны уяснить себе, что чем сильнее их позиции на востоке, тем больше будут с ними считаться на западе[638]. В стремлении убедить оппонентов он использовал даже и такой довод: «Ненависть к России [среди народов Восточной Европы] имеет стихийный характер, и в наших интересах использовать ее для налаживания польско-украинского и польско-белорусского сотрудничества». Твердо придерживаясь курса на это сотрудничество, Гедройц последовательно отказывался помещать на страницах журнала материалы, которые могли вызвать раздражение у литовцев, белорусов или украинцев[639]. Гедройц и Мерошевский отвергали также предложения договориться с СССР за счет указанных республик (на чем настаивали так называемые «ялтинцы», т. е. деятели крестьянской партии во главе со С. Миколайчиком и христианские демократы К. Попеля, пытавшиеся удержаться на польской политической сцене в послевоенный период[640]). Мерошевский в 1975 г. писал, что отношения с Украиной нельзя трактовать как средство давления на Россию, поскольку тогда получалось бы, что позиция Москвы имеет для Польши большее значение, чем позиция Киева. Между Польшей и Украиной, указывал Мерошевский, Россия всегда выберет Украину, независимо от того, будет ли Польша полностью суверенным государством или останется советским сателлитом. Поэтому нет смысла мечтать о пересмотре отношений с Россией за счет отказа от близости с Украиной[641]. В далекой перспективе Мерошевский и Гедройц предполагали создание федерации центрально- и восточно-европейских стран на равноправной основе с Польшей. Гедройц видел следующие преимущества такой федерации: 1) она станет фундаментом нового демократического устройства послевоенного мира и явится препятствием для национализма; 2) федерация будет обладать достаточными ресурсами для противодействия немецкой, советской или какой-либо иной экспансии; 3) федерация гарантирует общую безопасность в случае военного конфликта; 4) федерация позволит решить проблему нацменьшинств; 5) новая политическая реальность породит новые культурные импульсы. Однако идея федерации оказалась малопривлекательной как для огромной части польской эмиграции (поскольку не решала проблемы восточной границы), так и для украинской (чьи лидеры в большинстве своем вообще не хотели входить ни в какую федерацию с поляками). По сути дела, единственными сторонниками федерации с украинской стороны были председатель Украинской национальной рады Я. Стецко и постоянный автор «Культуры» Б. Осадчук[642]. В конце жизни и Мерошевский отказался от идеи федерации в пользу национальных государств[643].

С польской стороны традиционными федералистами являлись пилсудчики, но их концепции предполагали верховенство Польши, а с этим Гедройц согласиться не мог. Он писал в 1973 г.: «Для среднего украинца, литовца или чеха, не говоря уже о белорусе, слово федерация отождествляется с польским империализмом и полонизацией… Прежде всего, надо начать с основ, нормализовать отношения, пробудить у соседей доверие к нашим намерениям»[644]. Гедройц указывал, что в межвоенное двадцатилетие поляки находились во вражде со всеми соседями и нацменьшинствами, и говорил, что национальные предубеждения (например, тезис о более высокой польской культуре) надо всеми силами преодолевать[645].