Польша в XX веке

На фоне периодической активизации разрозненных групп подполья, структуры которого существовали, бывало, при поддержке спецслужб (например, ВиН), прошла серия «показательных» процессов против участников AK, НСЗ, обвинявшихся в антигосударственной деятельности. По надуманным предлогам вновь арестовывались и осуждались, в том числе на смертную казнь, как «шпионы», «диверсанты» и «предатели», ранее амнистированные или отошедшие от подпольной деятельности офицеры АК, например, руководитель ВиН Я. Жепецкий, участники Варшавского восстания К. Плюта-Чаховский, Я. Мазуркевич и др. Так, был приговорен к смертной казни в 1952 г. и казнен в феврале 1953 г. генерал А. Э. Фельдорф. Весной 1945 г. Фельдорф, тогда полковник АК, командующий военной организацией «НЕ», был арестован НКВД, но не «разоблачен». В 1947 г. он возвратился из СССР в Польшу, где в 1950 г. последовал его арест польскими спецслужбами. Всем вменялись в вину подготовка «террора в отношении государственных и партийных деятелей демократического лагеря», «предательство своего народа». При вынесении приговоров суды демонстрировали жестокость{336}. Смертные приговоры, которые выносились ежегодно десяткам людей, приводились в исполнение[934].

Такие «показательные» репрессии по отношению к тем, кто был так или иначе связан с прежним строем и не испытывал симпатии к новой власти, подавляли способность к самовыражению некогда политически активных национальных сил. Репрессии создавали тот фон, который усиливал внутренне сложное и противоречивое состояние интеллигенции и подталкивал многих представителей интеллигенции к поиску прагматичных решений. Как полагает А. Мицевский, историк католического направления, заметные перемены наступили в 1948 г. Он видит их в возрождении в этой среде философии реализма и позитивизма, присущей второй половине XIX в., в превращении позитивизма в средство «формирования взглядов интеллигенции на необходимость союза с СССР и достижения модус вивенди с революционным лагерем»[935].

Прав историк Г. Слабек, когда пишет: «Тот, кто новой власти терпеть не мог, а их вначале было множество, оказывался в конфликте с самим собой, вынести который длительное время было невозможно. Так с самого начала создавался психологический механизм адаптации», приспособления к новым условиям. Принятие польской интеллигенцией объективной реальности второй половины 40-х – начала 50-х годов считают историческим фактом исследователи не только старшего поколения, но и новой польской исторической школы. Так, М. Стемпень, анализируя ситуацию в писательской среде, называет конкретные обстоятельства, побуждавшие творческие круги интеллигенции включаться в организацию публичной жизни в послевоенной Польше. Он признает, что «литераторы в большинстве своем шли за указаниями побеждавшей административно-политической силы», т. е. ППР-ПОРП. Коммунисты, со своей стороны, были в высшей степени заинтересованы в привлечении к лояльному сотрудничеству немногочисленной «старой» интеллигенции{337}. Они нуждались в ее знаниях, высокой квалификации и авторитете в обществе. Предоставляя работу разного «ранга» и профиля, они, действительно, не обуславливали это обязательными «встречными» идейно-политическими шагами со стороны профессионалов и интеллектуалов. Так формировалась общая «площадка» для фактического взаимодействия большинства этой социальной группы с властью в решении общенациональных задач возрождения страны. Различные круги интеллигенции не лишались в Польше права исполнять свой профессиональный долг и не подвергались репрессиям. Репрессировались лишь отдельные ее представители, продолжавшие, так или иначе, участвовать в деятельности послевоенного подполья. Среди писателей были арестованы единицы. Некоторые профессора по причине инакомыслия лишались кафедр в крупных университетах, но как правило сохраняли право на деятельность в других высших учебных заведениях и возможность заниматься научно-исследовательской работой. Г. Слабек называет 17 имен, но считает, что таких случаев, вероятно, было 30–40. Но ни один профессор не был арестован[936].

Налицо принципиальное отличие польской ситуации от имевшей место в свое время в СССР, где под репрессии попали многие тысячи «бывших спецов», принявших советскую власть, а интеллектуалы принудительно изгонялись из страны или направлялись в лагеря, где погибали в массовом порядке. В Польше интеллектуальный потенциал нации в значительной мере сохранился и сыграл свою роль позднее, когда пришло время кризисов, возникновения политической оппозиции, прозвучали требования наказания виновных за насилие.