Польша в XX веке

Важно отметить, что к «делу генералов» в качестве свидетеля привлекался М. Спыхальский, отправленный в отставку в марте 1949 г. Его имя фигурировало и в обвинительном заключении по этому «делу». Показания против Спыхальского как главного организатора «заговора в армии» дал Куропеска (о чем, отметим, был извещен Сталин). Столь же неслучайно арест Гомулки (2 августа 1951 г.) пришелся на дни судебного заседания. Эти факты свидетельствовали, что «процесс Татара-Утника-Новицкого» был лишь предтечей осуждения членов ПОРП, и репрессированные офицеры могли быть «полезными свидетелями». Возможно, поэтому по решению Берута, без сомнения согласованному с Москвой, никто из главных обвиняемых, за исключением Куропески{339}, не был приговорен к высшей мере наказания. Но нужная цель достигалась: процесс над беспартийными генералами открывал возможность репрессирования генералов – членов руководства ППР-ПОРП и организацию главного судебного партийного процесса.

Интенсификация репрессий в ПОРП на рубеже 40-50-х годов происходила в условиях крайне напряженной ситуации внутри коммунистического движения. Следствия по «делам» арестованных в мае 1949 г. Л. Райка в Венгрии и в июне Т. Костова в Болгарии были направлены не только на доказательство участия этих ведущих деятелей национальных компартий в «шпионаже», «антигосударственных заговорах», но и в связях с «отщепенцем» И. Тито. Лидер КПЮ пользовался симпатиями в Польше и, вероятно, учитывая это, в середине июля 1949 г. глава венгерской партии М. Ракоши направил Беруту информацию о поляках, которые ведут «шпионскую деятельность». Проверка этой информации была проведена в Будапеште работниками польской госбезопасности, где они не обнаружили «надежного» компромата против Гомулки. Тем не менее, в сентябре 1949 г., вскоре после вынесения смертного приговора Л. Райку, Берут просил «разрешения на приезд» в Москву, чтобы «посоветоваться» со Сталиным об отношении к Гомулке и Спыхальскому «в связи с опытом будапештского процесса». Ответ Сталина неизвестен, но вскоре стало ясно, что не Гомулка, а Спыхальский становится «центром» партийных разбирательств. Так, 25 октября 1949 г. Лебедев, ссылаясь на слова Я. Бермана, уведомил Сталина, что «руководящая четверка партии (Берут, Минц, Берман, Замбровский) посвятила много часов "беседам" (по существу допросам) со Спыхальским… Сейчас Спыхальский сидит дома и пишет "воспоминания", которые он обязан… каждый день сдавать руководству партии». В информации Бермана советскому послу 5 ноября о постановке на пленуме «вопроса об оргвыводах» фигура генерала называлась первой[941].

11-13 ноября 1949 г., вслед за арестами Татара и других офицеров, состоялся III пленум ЦК ПОРП. Берут констатировал наличие в ПОРП «титовской агентуры» и «политическую диверсию империалистических сил» в отношении Польши. Виновниками «тревожной» ситуации в партии и стране назывались генерал М. Спыхальский и В. Гомулка, на которого возлагалась ответственность за проникновение в партию провокаторов еще в годы войны. В отличие от Гомулки, который отвергал обвинения, генерал признавал свою кадровую политику в армии ошибочной, но открещивался от причастности к правонационалистическому уклону. Резкой критике на пленуме подвергся и 3. Клишко, который был одним из соратников Гомулки, в период оккупации участвовал в создании основных партийных документов и подпольных органов власти. До осени 1948 г. Клишко определял и контролировал кадровую политику ППР. Следует отметить, что Гомулка, чей авторитет в партии сохранялся и после отстранения с поста генерального секретаря, представал главным объектом критики на пленуме, но в решениях партийного форума его имя не было выдвинуто на первый план. Вряд ли можно считать случайностью, что Спыхальский, несмотря на полное признание «ошибок», получил самое суровое наказание. В итоге решением пленума Гомулка выводился из ЦК, Спыхальский исключался из Политбюро и ЦК ПОРП. Клишко перестал быть кандидатом в члены ЦК ПОРП, был арестован весной 1953 г.[942]

Такая «расстановка» жертв не могла состояться без согласования с Москвой. Критика была продолжена на состоявшемся вслед за III пленумом ЦК ПОРП заседании Коминформа в Бухаресте 16–19 ноября, когда принималась резолюция «Югославская компартия во власти шпионов и убийц», а борьба с ними объявлялась «интернациональным долгом всех коммунистических и рабочих партий». Выступавший от ПОРП Я. Берман усердно «разоблачал» «правонационалистический уклон». Спущенные «вниз» решения Коминформбюро и пленумов ЦК ПОРП о повышении революционной бдительности, усилении борьбы с националистическими элементами, агентами англоамериканского империализма были встречены рядовыми партийцами по-разному. Имели место как поддержка, так и «враждебные выступления» в защиту Гомулки, который «дал крестьянам землю и никогда не ставил вопроса о том, чтобы ее отобрать»[943].