Полшага до мечты

— Не понимаю, почему ты упрямишься, — раздражался Виктор, осаждая Аню в кабинете дизайнерской фирмы. — Насколько я понял, твой летчик тебя бросил. У него, вероятно, не все в порядке с головой. Я с самого начала понял, что он с приветом. Сапог до мозга костей, чурбан, одержимый слепым патриотизмом!.. Правда, мне это на руку. Очень рад, что он оказался непробиваемым служакой. Теперь, когда твой неудачный роман канул в прошлое, подумай о себе…да и обо мне тоже, в конце концов! Взвалила на себя двух мальчиков, для одной женщины ноша слишком тяжела. Темка подрастает, у Сережи вступительные экзамены — сложный период.

Аннушка, возвращайся домой. У меня без тебя ни к чему душа не лежит. И другие женщины мне не нужны. Все пройдет, раны затянутся — и твои, и мои. Подумай, я предлагаю компромисс, взаимную поддержку, надо быть совершенно бесчувственной, чтобы меня отвергать…

Аня смотрела на Виктора и чувствовала, что он кругом прав, а она кругом виновата. Одного мужчину не смогла полюбить, другому не смогла отдать свою любовь, на что ты годишься, Анна Иртеньева?

Виктор ушел без ответа в очередной раз, но с каждым визитом отпор любимой женщины ослабевал, а в нем росла уверенность, что она уступит рано или поздно. Виктор умел добиваться своего.

Тихим весенним вечером Анна спустилась с Артемом во двор на детскую площадку. Он встретил знакомых детишек и увлекся игрой с ними. Малыши лазили по мосточкам, домикам, съезжали с горок и мчались наперегонки к качелям.

Подошел Сережа, и Аня изумленно вскрикнула:

— Это ты?! Я тебя сразу не узнала. Богатым будешь.

Волосы брата были острижены почти под ноль.

— Зачем так коротко? Длинные тебе больше шли, — сказала Аня.

— А, надоело одно и то же. Лето подкатывает, жарко с патлами.

— Так ты сам решил? А я подумала, для съемок надо. Твои режиссеры могут не одобрить.

— Обойдутся, не собираюсь жить по чужой указке.

Темка спрыгнул с качелей и бросился к Сереже.

— А где твои волосики? — поинтересовался мальчик.

— Мне их отрезали.

— И я так хочу. Мам, порежь мне волосы. Я буду как Сергей.

— Вот еще выдумал. Сережа, когда ты что-то с собой делаешь, помни о племяннике. — Аня запустила пальцы в светлые локоны сына, которые делали его похожим на амурчика с картин старых мастеров.

— Раскачай меня повыше! — потащил Тёмка Сережу к качелям.

Аня смотрела на них, как всегда, с удовольствием. Во всем, что случилось с ней за последние восемь бурных месяцев, был один выигрыш, одно утешение: ее Сережа, родная кровиночка; она делала для него, что могла, хоть здесь себя не в чем упрекнуть. Ей хотелось думать, что она смогла сделать его жизнь хоть чуточку легче. Теперь он, кажется, совершенно раскрылся, отбросил искусственную сдержанность, напускное спокойствие, перестал язвить и нападать на взрослых; стал просто резвым, непосредственным юношей, очень добрым, отзывчивым, каким и был на самом деле.

Вечером Аня читала сыну сказки Андерсена. Книжка затерялась среди других и уже давно не попадалась Тёмке на глаза, но как это часто бывает, неожиданно нашлась, когда искали совсем другое.

Когда Темка заснул, Аня нашла в книге иллюстрацию, где были изображены двенадцать принцев, Элиза, и жених-король. Аня вспомнила свой вещий сон, навеянный сказкой, затем мысли ее унеслись в недавнее прошлое, она увидела себя в спортивном самолете, Матвея в передней кабине, блики солнца на остеклении фонаря, небо, лоскутную землю внизу, потом в поле зрения появились собственные ноги — это она уже спускалась на парашюте и проваливалась в облако…

Теперь понятно, почему братья-принцы смотрят в небо с тоской: заклятье снято — путь в небеса закрыт. Только не удержать мятежной души под панцирем сестринской заботы. Тому, кто прежде парил в небе, не будет покоя на земле.

Аню внезапно прошиб озноб. Она села, в немом потрясении глядя на картинку.

У младшего вместо руки — крыло, не успела сестра связать последнюю рубашку…

…Сережа сидел в своей комнате за столом. Перед ним лежал учебник и тетрадь, исчирканная математическими знаками. Он что-то решал, грыз ручку, быстро заполнял тетрадные листы.

Аня медленно опустилась на стул лицом к брату.

— Я думал, ты заснула, — беззаботно проговорил он, не поднимая головы.

— Что ты делаешь, Сережа? — тихо спросила Аня.

— Как что? Задачки решаю. Скоро выпускные экзамены.

— Значит, надо будет сдавать математику…А что еще?

Сережа наконец оторвался от своей писанины и с удивлением посмотрел на сестру.

— Как будто не знаешь — все предметы…Ань, ты чего, а?

— Я спрашиваю, что еще надо сдавать в летное училище.

Он положил ручку и обхватил стриженую голову руками. Прошло несколько минут в полном молчании.

— Как ты догадалась? — спросил он.

— Не знаю. Озарение.

— Ань, я хотел тебе сказать, но позже… Если честно — трусил. Я ведь понимал, что ты расстроишься.

— Спасибо за заботу.

— Ань, ну не сердись…Черт!.. Ну не могу я иначе, пойми. Мне на роду написано быть военным летчиком. Так сложилась вся моя жизнь. Я просто никак не мог в себе разобраться. А теперь точно знаю, что иного пути мне нет!