Польская хонтология. Вещи и люди в годы переходного периода

В Кракове «зайцем» ездила монахиня.

– Вот мы беспокоимся о билете, а тем временем на Польшу обрушится большое несчастье, большая беда, – отвечала она контролеру, и так убедительно, что пассажиры не только замирали, но и скидывались ей на штраф.

Подобные свидетельства собирал шлёнский этнолог Дионизиуш Чубала, исследователь и знаток городских легенд. Различные варианты рассказа объединяло одно: загадочная фигура, от которой исходил странный свет и которая предсказывала ужасные события, которые вскоре должны произойти на польской земле. Воображение тут же подсовывает готовые сцены. Дребезжащий, шаткий трамвай «Консталь», пробивающееся сквозь побуревшие от пыли стекла солнце, лес взъерошенных причесок и великоватых курток, море нервных, усталых лиц; люди дремлют, опираются на перила, вдруг – пророчество.

Подобная история должна быть хорошо известна каждому фольклористу, который увидит в ней давно подвергшийся классификации образец. Это мутация современной легенды о так называемом исчезающем автостопщике, впервые отмеченной в Соединенных Штатах в середине ХХ века и с тех пор распространившейся в локальных вариантах по всему миру. Таинственный путешественник – это дух или другое сверхъестественное существо: оно исчезает в невыясненных обстоятельствах, оставляя после себя какой-то знак, предостерегая об опасности. В Польше, как заметил профессор Чубала, популярным героем был пассажир-пророк, обычно встреченный в общественном транспорте. Легенда часто возвращалась в кризисные моменты: во время военного положения, после покушения на Иоанна Павла II и, наконец, в атмосфере неуверенности конца восьмидесятых. Антропология объясняет феномен возвращающихся волн сверхъестественной ауры необходимостью справиться с нестабильностью окружающего мира, попытками освоения прыжка в незнаемое, которое уже рядом и только и ждет падения Вавилона великого. Социолог Яцек Курчевский рассматривал эти явления на широком фоне глобального наступления Иррационального в постхипповую эпоху, называя их «путями реконтркультуры» (это название – вариация на тему «Путей контркультуры», культовой в семидесятых годах книги Альдоны Явловской, главного источника знаний для польского молодого бунтовщика о том, против чего и как бунтовали во Франции и Америке). Курчевский пишет о мире хиппи, которые выросли и утратили революционный запал. В Штатах Эра Водолея вошла в этап корпоративно-костюмный, а бунтовщики признали, что вместо того, чтобы толпиться в коммунах, хорошо было бы иметь дом с садом, деньги и ощущение стабильного места в жизни, но не отказываться от магического измерения жизни: восьмидесятые годы – это период бегства в легендарное, исконное, обоснованное. Проходит время полетов в космос, приходит эпоха мифа и сказки. Fantasy вытесняет science fiction. В США бизнесмены, калифорнийские богачи и компьютерные гении слушают релаксационные кассеты, ставят в комнатах магические кристаллы, ищут смысл в новых религиозных движениях. Поляки ведут себя практично и эклектично: бросаются на нудистские пляжи, переходят на вегетарианское питание, очарованные Брюсом Ли и «Храмом Шаолиня», записываются на курсы единоборств или ходят на сессии, как рассказывает Курчевский, «ребёфинга». Это же десятилетие изобилует частной, неортодоксальной метафизикой среди христиан. Чудеса, не подтвержденные Ватиканом, происходят в югославском Меджугорье и в Олаве под Вроцлавом. Рейгановской Америкой эпохи Уолл-стрит и Деловой девушки овладевает satanic panic, множатся – как потом выяснится, фиктивные – свидетельства похищений злонамеренными сектами. Проповедники пугают посланием из ада, зашифрованным в хитах музыки рока, и утверждают, что его можно услышать, если пустить запись песни задом наперед. Обычное дело в интересное время.

* * *

Клуб лозоискателей сначала существует как приложение к Польскому кибернетическому обществу, постепенно становится самостоятельным и приобретает членов со всех концов страны

С некоторым опозданием эта волна доходит до Польши. Эзотерические увлечения знакомых не ускользают от Мирона Бялошевского, который упоминает о них в «Тайном дневнике». Его близкая приятельница Ядвига Станьчакова и литературный критик Тадеуш Соболевский начинают медитировать: «Тадзио тоже начал медитировать, но при этом засыпает. Ядвига утверждает, что в последнее время чувствует, что бессмертна». В фильме «Несколько человек, немного времени» слепая Станьчакова, которую играет Кристина Янда, на вечеринке демонстрирует дермооптические способности, ладонями определяя цвет предметов.