Польская партия

– Первое. Румыния возвращает нам занятые ей земли Российской Империи. И мы готовы великодушно это принять безвозмездно. Без компенсации с их стороны за использование этих земель. Второе. Журналисты, которые во время этой кампании поливали Союз помоями, получат реальные наказания за клевету. Третье. Вы выступаете с осуждением бунта бывшей УССР и признаете, что он носил искусственный характер. Найдите там какого-нибудь козла отпущения среди заигравшихся чиновников и повесьте, чтобы сохранить лицо. Ну или поляков дураками выставляйте. Хотят штаты. В конце концов деньги давали именно они. Объективность вины в данном случае нас не интересует. Четвертое. Вы выдаете нам всех негативно настроенных эмигрантов Империи и Союза, что живут на вашей территории. Ну и главное – земли бывшей Российской Империи – это наша зона интересов. Как пожелаем, так и распорядимся. И вы не станете вмешиваться и тем более им чем-то помогать, равно как и прекратите всякую подрывную работу на территории Союза.

– Не жирно ли?

– Это постный набор. Минимальный. Могу озвучить полный пакет требований. Мы ведь тут прекрасно понимаем, что Польша вам нужна как буфер между Союзом и Германией, чтобы максимально затруднить наше сотрудничество. И мы уверены – они будут стараться. Сильно и крепко стараться, с ваших денег и ваших подначек. Они – болевая точка у нас на границе. Страна, которая существует только в парадигме анти-России. И в наших стратегических интересах ее растереть в сопли.

– А если мы откажемся? – поинтересовался англичанин.

– Вы же признали Советский Союз наследником Российской Империи. Так?

– Так.

– А это значит, что у нас есть к вам должок. Кто убил Павла I и втравил Россию в совершенно не выгодную ей войну с Францией? Кто поддерживал эсеров и прочих революционеров, которые резали российских чиновников при Николае 2? Ну и так далее. Вплоть до организации покушений на меня лично.

– Причем тут революционеры? – удивился англичанин. – Вы ведь сам им были!

– Был. А теперь я государственный муж и отстаиваю интересы державы. И говорю вам, что у нас накопилось очень много вопросов к вам. И шар на нашей стороне.

– Что вы имеете в виду?

– То и имею. Если вы откажитесь, то Советский Союз развернет против ваших чиновников адресный террор. Вы можете в этом сомневаться, можете в это не верить, но тех же эсеров с опытом ликвидации в рядах партии достаточно. Да и других исполнителей всегда можно найти. Ваших чиновников будут стрелять, резать и травить всюду, где смогут настигнуть. Революционеры, шлюхи, профессионалы и прочие охочие. Тотальный террор. И заметьте – ничего личного. Просто возвращение долгов. Их много накопилось и копить дальше как-то неприлично…

Тишина.

Англичанин с французом неверящим взглядом смотрели на собеседника.

– Что вылупились, твари? Или вы грешным делом подумали, что вам так поступать можно, а нам нет? Серьезно?

– Это невозможно… – покачал головой англичанин. – Вы хотя бы представления о дипломатическом этикете имеете?

– Я не дипломат. – пожал плечами Фрунзе. – Я неудавшийся инженер, который по вине ваших держав был вынужден участвовать в крайне кровопролитной Гражданской войне, которая унесла у нас людей больше, чем во Франции погибло от Мировой войны. И теперь я разгребаю то дерьмо, которое после нее осталось. По вашей вине. И мне сложно воспринимать вас с уважением. Со своими подчиненными или рабочими я общаюсь вежливо. Но разве вы этого заслужили? Вы пришли в мой дом чтобы нагло врать мне в лицо и запугивать, требуя что-то для себя. А значит законы гостеприимства на вас не распространяются по обычаям как Запада, так и Востока.

– Мы не можем осудить журналистов… – после очередной долгой паузы произнес француз. – Это… – он развел руками, подбирая слова.

– Осуждение этих журналистов сломает у нас всю систему журналистики. – пояснил англичанин. – А она нам нужна, чтобы одержать победу в долговом конфликте с американцами так умело запущенном вами. Мы прекрасно знаем откуда Муссолини взял свои тезисы. И считаем, что вам не выгодно наше примирение с Вашингтоном. Во всяком случае – сейчас.

– После того, что эти мерзавцы фактически организовали многолетнюю бойню в Европе? – усмехнулся Фрунзе. – Я думаю, что ни одному честному европейцу им теперь руку протянуть просто неприлично. Во всяком случае – пока. И «на сухую», то есть, без денег.

– Мы тоже так думаем. И чтобы они не переломили ход борьбы в свою сторону, мы не можем бить по нашей журналистике. Это важный инструмент в этом противостоянии. Я бы даже сказал – ключевой.

– А со всем остальным вы согласны?

– Взамен вы оставите Польшу независимой?

– После того, как она вернет нам наши земли. А немцам побережье – сухопутный коридор в Восточную Пруссию. Все остальное – да, будет независимым.

– Это невозможно! Если отрезать Польшу от моря, то она потеряет всякий смысл!

– И как же быть бедным немцам? – усмехнулся Фрунзе.

– Они не участвовали в этой войне! Официально! С какой стати им вообще что-то должно достаться? Это нарушает все порядки и обычаи войны! – возмутился француз.