Польские народные легенды и сказки

Была у одной матери дочка Кася. Пригожая, здоровая, но отчаянная лентяйка. До двадцати лет сидела на печи и ни за какую работу браться не хотела, только ела и спала. Даже умыться и причесаться ей было лень, — волосы всегда не заплетены, взлохмачены, и все ее так и называли «ленивая Растрепа». Матери приходилось самой делать все по хозяйству: ведь если бы она на свою Растрепу надеялась, горшки всегда оставались бы немытыми, закопченными, изба неподметенной, а корова недоенной. Не раз мать пробовала заставить бездельницу дочку работать и приговаривала:

— Эх, Растрепа, учись хозяйничать, не то никакой воеводич тебя не возьмет, и быть тебе женой крестьянского сына. А тогда уж придется работать с утра до ночи, муж и слушать не станет твоих отговорок, что ручки болят.

Но Растрепа на эти уговоры ничего не отвечала — повернется на другой бок и опять дрыхнет.

Все ее сверстницы давно замуж повыходили, а на Касю-Растрепу никто из парней и смотреть не хотел. Кому нужна такая жена, которая ничего не умеет — ни постирать, ни обед сготовить?

Но вот стала Кася заглядываться на молодого лесника, который жил неподалеку и по временам заходил к ним. Крепко он ей полюбился.

Раз ночью она тихонько встала, закуталась в простыню, чтобы быть похожей на смерть, и пошла к дому лесника. Стала под окном и спрашивает:

— Ты не спишь?

— Нет.

— Господь наш Исус и святая Анна велят тебе жениться на Касе-Растрепе. Женись! Женись!

И скрылась в темноте.

Лесник с перепугу не сомкнул глаз до самого утра. Встал чуть свет и пошел в хату к Касиной матери. А Растрепа лежит на печи чистенько умытая, молчит и смотрит на него — так и сверлит глазами. На этот раз она ему приглянулась. Но он ничего не сказал и ушел.

Наступила ночь, и в тот же час опять заглянула к леснику в окно высокая женщина в белом и окликнула его:

— Спишь?

— Нет.

— Исус и святая Анна велят тебе взять в жены Касю-Растрепу. Женись, женись, не то прощайся с жизнью!

Лесника еще сильнее страх одолел. «Ну, — думает, — придется, видно, жениться на этой бездельнице, что день-деньской с печи не слезает!»

Перед вечером зашел к соседям и видит — Растрепа на печи сидит, умылась еще старательнее, да и причесалась как следует. Еще больше понравилась она леснику, но в тот день в хату набилось много гостей, и поговорить с Касей ему не удалось. Так ни с чем и ушел.

На третью ночь снова белая женщина стучит к нему в окно и спрашивает:

— Спишь?

— Нет.

— Велят тебе Исус и святая Анна жениться на Касе-Растрепе. Последний раз говорю: женись, иначе не сносить тебе головы.

Лесник вскочил с постели, выбежал на улицу, — а под окном уже никого нет.

Парень до того был напуган, что рано утром побежал к соседям. И что же он видит? Кася уже не лежит на печи, а встречает его у порога. Она принарядилась и так похорошела, что лесник едва узнал ее. Он больше не стал раздумывать, поклонился ее матери в ноги и попросил, чтобы отдала за него дочку. Мать с радостью согласилась, но взяла с него слово, что он никогда не будет бить Касю. И лесник обещал.

Заслал он сватов, а там и свадьбу сыграли. Зажили они с Касей вдвоем своим хозяйством. Лесник всегда с раннего утра уходил на работу в лес, домой приходил только полдничать. В первый день, когда он встал, жена еще спала, а в хлеву две их коровы мычали с голоду. Лесник задал им корму, убрал хлев и пошел на работу. Воротился, — в избе не убрано, завтрака жена не приготовила — опять, как бывало, лежит на печи растрепанная и спит.

В первое время муж ничего не говорил Касе, сам, бедняга, кое-как с хозяйством управлялся. Сам посуду мыл, стирал, стряпал. Наконец ему это надоело. Выхлопотал себе службу в другом месте, миль за пять от их деревни, и перевез туда свою Растрепу. А она и на новом месте все так же бездельничала да отлеживалась на печи. Тогда лесник придумал вот какую хитрость.

Висела у него на стене у кровати ветхая уже охотничья сумка. Вот он раз перед уходом в лес и говорит этой сумке, чтобы приготовила к его приходу завтрак, убрала избу и сделала все, что нужно по хозяйству.

— А не сделаешь, — говорит, — так я, когда из лесу вернусь, трепку тебе задам!

Растрепа это слышит — и ни гу-гу. Муж ушел, а она искоса все поглядывает на сумку — скоро ли та спрыгнет с крюка и примется за работу. Но сумка как висела, так и висит, а Растрепа посмеивается и говорит ей:

— Погоди, вернется хозяин из лесу, он тебе задаст!

Пришел лесник домой, видит — ничего не сделано, и давай грозить сумке:

— Ну, попомнишь ты меня! Сейчас над тобой суд учиним. Вот я дубового свидетеля позову.

И говорит жене:

— Сними-ка сумку да повесь себе на спину, а я ее хорошенько отколочу, чтобы в другой раз меня слушалась.

Растрепа смеется, любопытно ей, что будет дальше. А лесник принес из сеней толстый дубовый кол и давай колотить по сумке на жениной спине. Растрепа караул кричит, а муж все колошматит и колошматит ее. Здорово избил — будто бы не ее, а сумку.

На другой день он, уходя в лес, опять наказал сумке:

— Смотри же завтрак приготовь, все сделай по хозяйству, не то я тебе опять всыплю!