Польские новеллисты

Что скажет Элеонора, что подумает о брате, который здесь, в этой дурацкой дыре, совсем потерял голову?

До поворота еще сто метров, там ждет, вернее, должна ждать резервная команда. Но удалось ли наверху собрать другую пятерку?

В такой день, в этот зимний праздник!

Он мог рассчитывать только на своих людей, на себя.

Вода осталась позади, он расставил ноги и остановил спасателей: ни шагу дальше, все и так продолжается слишком долго. Арнольда положили, он привалился к аппарату, голова его свешивалась на грудь. Ежи снова взглянул на свод: дыма не было, им должны выдать премию, специальную премию за то, что они потушили пожар, да еще в такой праздник.

Он сорвал маску с лица.

Осторожно втянул воздух и вытер вспотевший лоб. Остальные еще не решались, они смотрели на него сквозь овальные стекла своих масок. Он склонился над Арнольдом, положил руки на его маску. Воздух ничего, сносный, подумал он, иначе я тоже лежал бы уже рядом. Ежи боялся, что спасатели заметят, как дрожат у него руки, но они, умышленно отвернувшись, выжимали комбинезоны, а один даже снял сапоги и шлепал голой ногой по грязи.

«Почему никто не чувствует холода? — спрашивал себя Ежи, — Наоборот, у всех потные лица, и пот, стекая, смешивается с водой».

Что делать, как поступить? Только без паники, без глупостей! Но ни одна толковая мысль не приходила ему в голову. Лицо Арнольда, уже освобожденное от маски, дышало таким спокойствием, таким умиротворением, будто все уже было позади.

— Арнольд! — крикнул Ежи. — Арнольд!

Остальные присели вокруг на корточки. Аппараты тянули их вперед с такой силой, что казалось, вот-вот они перевернутся, как снопы на ветру.

— Арнольд!

Надо что-то сделать, немедленно что-то сделать, иначе уже завтра, а может, даже сегодня он станет посмешищем. И Ежи склонился над Арнольдом, прижался губами к его губам. Он вдохнул в них воздух, сразу же втянул его обратно и невольно поморщился.

Кто-то шумно дышал за спиной. Ребята были рядом, от них шел пар, лихорадочно щелкали манометры. Двое понапрасну расходовали кислород. Впрочем, теперь это не имело ни малейшего значения.

Ежи, вытерев грязную руку, осторожно и медленно растирал Арнольду грудь, потом, когда что-то в ней заурчало, наотмашь ударил его по щеке.

Подскочили шахтеры, некоторые были еще босиком. Рышард решительно сдернул с Арнольда маску, и тот наконец открыл глаза.

— Что же это с ним? — спросил Рышард.

У Ежи занемела рука, он делал вид, что обдумывает ответ.

— Должно быть, наливка, черт возьми!

Арнольд шевельнул запекшимися губами, те двое тоже сняли маски. Рышард склонился над Арнольдом.

— Уж больно сильно воняет, — сообщил он.

— Тогда водка, — определил Ежи.

Все четверо расхохотались. Здесь, в этой дурацкой дыре, в этом старом, почти забытом штреке все громко расхохотались.

И не потому, что им было так уж весело. Просто они сбрасывали с себя что-то нечеловечески тяжелое, давящее, что-то такое, чему трудно было подобрать определение. И никто не услышал, что Арнольд просит воздуха. Он сам отцепил аппарат, поставил его между ног, нажал на клапан и прильнул к вдыхательному шлангу.

Шахтеры облегченно вздохнули.

Где-то в глубине штрека гудел трубопровод. Они снова шли впятером, и Ежи нес аппарат Арнольда.

Иногда кто-нибудь поскальзывался или задевал ногой кусок угля, иногда откуда-то шурша скатывался камень. Становилось чертовски холодно… и тепло одновременно. Может быть, они заболевали?

— Зачем ты это сделал? — спросил Ежи.

— Хотел пойти с тобой.

— А разве ты не знаешь, что после водки нельзя надевать респиратор? Зачем пил?

Арнольд пожал плечами.

— Сегодня наш праздник, Ежи, — сказал он, — откуда я мог знать, что возникнет пожар. А кроме того, я получил письмо.

Оркестр играет без отдыха. Хорошо играет сегодня оркестр. Стены украшены черными молотками, шахтерские лампы развешаны на зеленоватых колоннах зала.

Слава так нежно улыбается Ежи, своему парню, но Ежи не в силах ответить улыбкой. Ей, наверное, очень хочется сказать: «Мой герой». Но Ежи готов еще раз погрузиться в густую холодную грязь, лишь бы не слышать таких слов. Элеонора танцует с Арнольдом. И тоже улыбается ласково. А люди за стойкой бара поют «Шахтерское пламя»…

Нет, нет, хватит! Да, это он вел сегодня шахтеров тушить загоревшийся кабель, именно сегодня — что за идиотское совпадение.

Конечно, он должен врезаться в этот движущийся клубок тел, отнять Элеонору у Арнольда, вырвать ее из его объятий и еще раз съездить по его физиономии. Как тогда, внизу.

Письмо! Арнольд потерял его, когда они переодевались на спасательной станции. Ежи взглянул на адрес отправителя. Женщина. Фамилия та же. В конверте краткое сообщение о приезде. Навсегда. Конец. Покончено с неким Арнольдом, которого он, Ежи, сегодня искал в грязном месиве.

Ежи встает. Слава думает, что он пригласит ее танцевать. Но оркестр уже не играет, к сожалению. Жидкие аплодисменты, и пары, смеясь, расходятся по углам. Кто-то дружески хлопает Ежи по спине.

А, вот идут они.