Польские повести

Тем временем Хануля принесла бутылки и стаканы, и не знаю, как это случилось, но только через минуту я уже держал в руке полный до краев стакан, и кто-то силой прижимал его к моим губам. Я поперхнулся, выплюнул и увидел, как кто-то другой пытается силой заставить Отца выпить. Отец с размаху швырнул стакан оземь. Альберт же, запрокинув красивую темную голову и сверкая белыми зубами, опорожнил стакан одним глотком. В голове у меня шумело, и сквозь этот странный шум я снова услышал голос Альберта:

— Хватит! Не смейте пить! Вам известно, за чье здоровье вы пьете? Вы знаете этих людей?

Хануля, вытаращив глаза, глядела на меня.

— Это Стефек.

— Молчать! — крикнул Альберт. Он отскочил в угол и, эффектно, по-актерски выбросив вперед руку, показал на Отца и медленно, отчетливо произнес:

— Я поймал его в тот момент, когда он подкладывал мину под нефтяную вышку.

Наступила какая-то настороженная тишина. Кто-то громко рассмеялся и тут же замолк.

— Этот тип вооружен до зубов. В карманах у него гранаты, а под курткой с каждой стороны по два пистолета. В саду он оставил лошадь, а к седлу приторочен пулемет.

— Но, голубчик, ведь ты говорил, что это твой кузен, — пробормотал Профессор.

— А теперь говорю, что это бандит. А ну! — рявкнул он вдруг на Человека в мундире, на того, что был помоложе. — Чего ждешь. Стреляй!

Тот, пошатываясь, вскочил со стула, схватился за винтовку. Отец сделал шаг вперед. Человек в мундире обвел всех помутневшим взглядом и нерешительно сказал Альберту:

— Альберт, так не положено…

— Чего ты ждешь, дурень? Чтобы он бросил гранату? Чтобы нас на куски разорвало? Я свое сделал, теперь твой черед.

Человека в мундире била дрожь. Он сорвал с руки окровавленное полотенце и медленно приставил ружье к плечу. Отец одним прыжком очутился возле него. Но еще быстрее Альберт ударил снизу по винтовке. Раздался выстрел. С потолка посыпалась штукатурка. Альберт со всего размаху огрел Человека в мундире по шее кулаком. Тот тяжело опустился на стул, а Альберт разразился каким-то нескончаемым истерическим хохотом.

— Болван! — ревел он сквозь смех. — Нечего сказать, рад стараться. Шуток не понимаешь. Брата моего чуть не убил, святого человека.

Человек в мундире, казалось, все еще ничего не понимал. Он по-детски обиженно скривил губы.

— Спиваетесь здесь, — издевался Альберт. — Блюстители порядка, упились как свиньи.

При этих словах встал второй Человек в мундире, безоружный. Он был грузный, медлительный, двигался с трудом. Редкие светлые волосы и голубые глаза в сочетании с круглым лицом создавали впечатление добродушия и простоты. Я верил ему.

— Неправда! — вступился он за товарища. — Мы не пьяные. Во всяком случае, я не пьян.

— Да? — с интересом спросил Альберт. — А ты попал бы из пистолета в даму червей?

— В даму, в туза, в черта-дьявола, во что хочешь, — клялся трезвый.

— Ей-богу?

— Ей-богу.

Альберт подбежал к шкафчику в углу комнаты, вытащил что-то из тайничка, потом прижался к стене и распростер руки. В левой руке у него была дама червей, в правой — трефовая.

— Стреляй! — крикнул он. — Ты должен попасть в обе. И в Ханулю, — он помахал трефовой дамой, — и в ту, что на сердце.

— А кто она такая? — заинтересовался Профессор.

— Профессор, благодетель, если бы я знал.

В движениях толстяка чувствовалось беспокойство.

— Не из чего стрелять, — пробормотал он.

Альберт поспешно вытащил пистолет и протянул ему.

— Альберт! — пронзительно вскрикнула Хануля и подскочила к нему, пытаясь вырвать карты. Он пнул ее ногой.

— Марш на кухню, невеста!

Но она не послушалась, остановилась в дверях.

— Эх, молодость, молодость, — ворчливо проговорил Профессор. Вечно одна и та же песня. Берегись, душа моя.

Пока Человек в мундире проверял, заряжен ли пистолет, Альберт вполголоса сказал Отцу:

— Запомни, родственничек, умереть в наше время очень легко. — Он засмеялся и с легкой иронией воскликнул: — Я спас тебе жизнь. И вот эта забава, — он потряс картами, — тоже в твою честь.

Воцарилась мертвая тишина. Альберт распростер руки. Грянул первый выстрел. Червонная дама, как бы разорванная пополам, выпала из пальцев Альберта — в воздухе мелькнули два белых клочка.

— Первая пуля за твою удачу, чтобы добыча сама шла в твои руки, — крикнул Альберт Отцу.

Пауза. Снова выстрел, Альберт вздрогнул, лицо его свела судорога, он крепко зажал в правой руке карту. Трефовая дама окрасилась кровью.

— Вторая пуля за Цыгана, чтобы он попал в твои руки. Мы квиты?

Старец с воплями съехал со своих подушек. Большая Хануля сорвалась с места, но Альберт успокоил их.

— Пустяки. Чуть задело. — Он сунул в рот большой палец, оцарапанный пулей возле самого ногтя, высосал кровь, похвалил стрелка: — Для пьяного — неплохо.

Подошел к столу-шкафу, налил полстакана водки и выпил залпом.