Польские земли под властью Петербурга

Это была первая ласточка: 19 августа 1906 года премьер-министр Петр Столыпин на основании статьи 87 Основных законов создал военно-полевые суды, которые в течение восьми месяцев своего существования служили Скалону главным инструментом борьбы с восстанием. Губернаторы тех провинций, что находились на военном положении или в режиме усиленной охраны, могли передавать в эти суды все те дела, в которых преступное деяние было настолько очевидно, что не возникало необходимости в его расследовании692. Тем самым была создана возможность выносить приговоры, минуя те процессуальные процедуры, которые еще были обязательны даже в военных трибуналах. Военно-полевые суды формировались по мере необходимости генерал-губернатором и Верховным главнокомандующим, в них входило по пять офицеров, каковые без предварительного следствия, без обвинителей и защитников, за закрытыми дверями выносили вердикт, против которого нельзя было подать апелляции и который следовало привести в исполнение в течение 24 часов. Положение о военно-полевых судах позволило также значительно расширить спектр деяний, подлежащих их юрисдикции: в нее входили отнюдь не только политические убийства или покушения на теракты. В Привислинском крае генерал-губернатор передал в ведение таких судов и насильственные уголовные преступления693. Скалон был твердо убежден, что не только политически мотивированное насилие, но и бандитизм, вооруженная преступность и формы насильственного хулиганства способствуют фундаментальной дестабилизации государственной власти.

За короткий период своего существования – с августа 1906 по апрель 1907 года – военно-полевые суды вынесли, по оценкам исследователей, 1,1 тыс. смертных приговоров, из которых около 680 было приведено в исполнение. Привислинский край и в этом отношении занимал первое место: в польских провинциях такими судами было вынесено, по оценкам, 212 смертных приговоров, т. е. почти 20% от общего числа по всей Российской империи.

Одновременно варшавский военный губернатор форсированно применял высылку «нежелательных лиц» из Царства Польского. Скалон и его временные генерал-губернаторы в провинциях пользовались правом административной высылки настолько широко, что вызвали неудовольствие Петербурга: пребывание таких лиц во внутренних областях России само по себе стало проблемой. Высылки были удобным способом избавиться от неудобных людей, к которому генерал-губернатор охотно прибегал даже тогда, когда, как он сам открыто признавал, материала для предъявления обвинения было недостаточно694. Как и в случае с военно-полевыми судами, это наказание налагалось отнюдь не только за «политические» преступления, но и за бытовые конфликты с применением насилия – например, за угрозу ножом бывшему работодателю со стороны человека, ищущего работу695.

Однако ни многочисленные высылки, ни быстро работавшие военные трибуналы, ни смертные приговоры военно-полевых судов не смогли бы реализовать своего устрашающего репрессивного потенциала, если бы не высокая боеготовность армии. В Царстве Польском, как и в остальной Европейской России, заметны были последствия окончания войны с Японией: в распоряжении правительства стало значительно больше войск, которые можно было послать на борьбу с «внутренним врагом». Для Привислинского края именно этим фактором можно объяснить разную эффективность военного положения, объявленного в октябре и декабре 1905 года: только в декабре в польских провинциях была заметно увеличена численность воинского контингента, который служил залогом успешного повсеместного применения вышеописанного особого судебного режима и других мер, направленных на подавление восстания. Начиная с рубежа 1905–1906 годов стала возможна такая плотность военных патрулей, обысков и караулов на фабриках, на перекрестках и в важных инфраструктурных узлах, которая компенсировала хроническую слабость полиции.

Как уже стало ясно ранее, без использования военных город и деревню больше нельзя было усмирить, нельзя было даже ими управлять. В год репрессий войска в Царстве Польском регулярно направлялись для борьбы против бастующих рабочих или не повинующихся властям крестьян, а на крупных предприятиях солдатские команды пребывали практически постоянно. Своей жестокостью российские полки снискали себе печальную известность среди польского населения. Повсюду царила атмосфера страха перед нападениями со стороны солдат. Например, когда в июле 1906 года появились слухи, что по случаю Дня святых Петра и Павла российские солдаты будут выпущены из казарм для устройства погрома среди городского населения, варшавяне массово бежали из города696. Эта боязнь мародерских шаек была не совсем безосновательной: в еврейских погромах, которые произошли в Гомеле в январе, в Белостоке в июне и в Седльце в августе 1906 года, участвовали и российские полки.