Польский бунт

Той осенью его Полонез фа-мажор, написанный ещё в Лондоне, исполняли на всех балах, и когда сам автор прибыл в столицу следом за своим произведением, 22 декабря, императрица Екатерина приняла его предупредительно и любезно. Даже сказала что-то вроде того, что ученик превзошел своего учителя – имея в виду Юзефа Козловского, написавшего «Гром победы, раздавайся!». Этот полонез на стихи Державина, сочиненный на взятие Измаила, впервые исполнили на празднике в Таврическом дворце ровно через шесть дней после принятия польской Конституции… Козловский (теперь уже не Юзеф, а Осип) вошел в моду благодаря покровительству покойного князя Потемкина, а когда-то служил гувернером маленького Михала и возил его к дядюшке Михаилу Казимиру… Огинский был представлен императрице вместе с иностранными дипломатами, а не с депутатами Тарговицкой конфедерации. Предателей презирают все, в том числе и те, кто пользуется их изменой. В петербургских салонах тарговичан старались избегать, а поляки, приехавшие по личным делам, встречали радушный прием.

Пока не наступил Великий пост, все торопились веселиться: придворные праздники, балы, спектакли, званые обеды и ужины, катания на санях – четыре недели суетливого безделья. Потом Михала наконец принял Платон Зубов – преисполненный сознания собственной важности и наверняка уже предупрежденный Коссаковским. Он был двумя годами моложе Огинского, отнюдь не ровня ему, а потому держался особенно чопорно. Императрица весьма огорчена произошедшим недоразумением: она и в мыслях не имела секвестировать земли в Польше, не обладая на это правом. По этому вопросу обращайтесь туда, куда положено по закону. (То есть к Коссаковским.) Иное дело – наследство дядюшки в Белой Руси, ведь жители этой провинции – подданные ее величества. Этот вопрос тоже можно было бы решить, отдав приказ генерал-губернатору Пассеку. Но, согласитесь, неудобно начинать знакомство с императрицей, выставляя какие-то претензии или подавая просьбу. Вы, человек высокого рождения, обладающий великим состоянием и неменьшим талантом, не можете отказаться от счастья служить своему Отечеству ради неких филантропических идей. Революционных идей.

Все эти слова были явно заученными. Зубов пел с чужого голоса.

Огинский еще раз мысленно повторил свои ответы, поскольку был ими очень доволен: он приехал не искать милостей у императрицы, а добиваться справедливости; никакого вреда России он не причинил и не может быть наказан за то, что выполнял свой долг, служа своей родине. Незаконный секвестр его земель, возможно, и недоразумение, однако оно способно нанести большой урон его состоянию. Революционером он никогда не был, а филантропические идеи, насколько ему известно, свойственны и самой императрице. Служить своему Отечеству он почел бы величайшим счастьем на земле, но служить горстке людей, навязывающих всем свою волю, грозя призвать русскую армию, – нет уж, увольте. Он окончательно принял решение покинуть свою родину, поскольку все говорят о том, что Польше не избежать еще одного раздела.

– Выбросьте эту мысль из головы, – резко сказал Зубов. – Только враги России могут распускать подобные слухи. Императрица искренне озабочена судьбой польской нации и послала свои армии в Польшу, чтобы спасти ее, склонившись к настоятельным просьбам самых рассудительных членов сейма, не желавших, чтобы в Польше повторилось то же, что творится сейчас во Франции. Вы умный человек; неужели же вы думаете, что императрице нужны новые земли? Если бы она только захотела, Константин уже сидел бы на престоле в Константинополе! Только ваша мелкая шляхта, которая сама не знает, чего хочет, может утверждать подобное! Им, этим якобинцам без гроша за душой, не понять величия ее души и благородства ее чувств! И неужели вы думаете, что Феликс Потоцкий, Ксаверий Браницкий и Северин Ржевуский встали во главе Тарговицкой конфедерации, чтобы предать интересы своей родины? Будь у них столь низменные намерения, императрица не стала бы их слушать!

Разволновавшись, он вскочил с кресла и походил по комнате, чтобы успокоиться. Потом снова принял бесстрастный вид и встал напротив Огинского, положив руки на спинку кресла.

– Однако к делу. Оставаясь в бездействии, вы тем самым покажете свое недовольство новым état de choses[14], отрицая добрые намерения императрицы по отношению к вашим соотечественникам. Я сделаю вам ряд предложений, а вы выберете из них то, что вам подходит. Итак. Королевские владения из-за нынешнего плохого управления сильно потеряли в стоимости и приносят слишком малый доход королю, обогащая лишь тех, кто ими распоряжается. Возьмете ли вы управление ими на себя? Занятие, вполне вас достойное.

– Благодарю за предложение, но не могу его принять: я не имею желания обогащаться, управляя имениями, которые мне не принадлежат, поскольку обладаю собственными значительными владениями и не стану жертвовать ради этого своим отдыхом и спокойствием.

Очень неплохо было сказано. Очень неплохо.