Польский бунт

Словно вспышка озарила закоулки его памяти, вызвав на свет лицо человека, мельком увиденного в дверях, но в другой обстановке и одежде. Якубовский! Он прибыл в Лиду ещё в марте, вместе с женой, и объявил себя погорельцем, имение которого сожгли взбунтовавшиеся крестьяне. После восстания в Вильне одним из первых принес присягу и выразил желание послужить Отчизне, как истинный патриот; ему подыскали какую-то должность, но отец Флориан с ним больше не встречался. Так значит, он был московским шпиком… И этот шляхтич тоже служит москалям… Ubi bene, ibi patria[21]…

* * *

– Дети, дети, Начальник едет!

Восьмилетний Иоахим Лелевель бросился к окну. По улице на белом коне ехал человек среднего роста в серой сермяжной куртке с красным воротником и обшлагами, черном галстуке и конфедератке с петушиным пером поверх густых каштановых волос.

– Да, сынок, история вершится на наших глазах! – Отец погладил Иоахима по голове.

Мальчик был разочарован. Какая же это история? В истории герой в сияющих доспехах едет на колеснице, за ним летит крылатая Ника с лавровым венком в руке, а за колесницей влачатся в цепях цари покоренных народов. Толпу бесплатно кормят и развлекают зрелищами. А ему, наоборот, уже несколько дней не давали сладкого, у матери и няни только и разговоров о том, какая жуткая сейчас дороговизна, крестьяне больше не приезжают на рынок, а евреи дерут за любые товары втридорога…

Тадеуш Костюшко старался держаться уверенно и спокойно, как генерал Вашингтон, чтобы внушать своим видом уверенность и спокойствие обывателям. Варшава находилась в осаде, и самым главным сейчас было предотвратить панику и поиски виноватых, грозящие расправами.

Он всё-таки отправил Мокроновского в Литву – сменить Вельгурского, но местные войска находились в столь плачевном состоянии, что решительно ни на что не годились. Собрав остатки армии и ополчение под Гродно, Мокроновский забрал с собой архивы и двинулся к Варшаве. Командовавший арьергардом генерал Бышевский не выполнил его приказы, часть армии оказалась потеряна. Тем не менее десятого июля Мокроновский с четырьмя тысячами солдат атаковал пруссаков при Блони и одержал бы победу, если бы Юзеф Понятовский вовремя подоспел к нему на помощь, но того задержала Висла, разлившаяся после дождей. И вот теперь прусский король и русский генерал фон Ферзен, присланный на смену Игельстрёму, осадили Варшаву, стянув к ней в общей сложности сорок тысяч солдат и двести тридцать пушек. Костюшко мог им противопоставить двадцать шесть тысяч человек и две сотни орудий. Чтобы не оказаться застигнутым врасплох, он разделил свои силы на четыре лагеря: свою главную квартиру устроил в Мокотове, Юзефа Зайончека поставил против деревни Воли, где была ставка Фридриха-Вильгельма, Юзефа Понятовского – при Марымонте, а в Праге, на правом берегу Вислы, три тысячи человек день-деньской рыли землю, строя укрепления.

Не надо горячиться, пусть противник нападет первым, а мы сумеем дать ему отпор. В Саратоге такая тактика оказалась успешной. Хотя, если быть совсем уж честным с самим собой, победу при Саратоге следует поставить в заслугу не генералу Гейтсу, выжидавшему за укреплениями, построенными Костюшкой, а Бенедикту Арнольду, который напал на англичан в лесу, использовав преимущества метких американских стрелков и тактику индейцев. Это была первая крупная победа американских инсургентов; в сердцах борцов за независимость тогда встрепенулась надежда, заклеванная вороньей стаей неудач. Но эта надежда нескоро расправила крылья: до капитуляции Корнуоллиса в Йорктауне оставалось долгих четыре года… В победу верили далеко не все; более того, далеко не все её желали. Не надо обманывать себя: народ никогда не действует, «как один человек», в «едином порыве», и рубашка ближе к телу, чем кафтан. Жители оставленного Вашингтоном Нью-Йорка клялись в верности англичанам; когда главнокомандующий делил невзгоды со своими голодными и босыми солдатами во время суровой зимы в Вэлли-Форж, фермеры посылали жен и детей в Филадельфию с телегами, нагруженными провиантом, а движимое имущество прятали от реквизиций в болотах. Твердые фунты были им дороже свободы. Да если бы только это… Солдаты дезертировали и бунтовали, высшие офицеры плели интриги друг против друга. Тот самый Бенедикт Арнольд, герой Саратоги, собирался сдать англичанам форт Вест-Пойнт (тоже построенный Костюшкой) – ему нужна была слава, почет и деньги, и неважно, от кого он их получит. Освободить рабов, чтобы они пополнили собой ряды борцов за свободу, не решился даже Вашингтон. Как это всё похоже на Польшу…