Польский рассказ

Он спрятался в подъезд. Для смеху, конечно, он часто проделывал подобные шутки, и потому, как это ни парадоксально звучит, они были неожиданностью скорее для него самого, чем для тех, от кого он сбегал. Подъезд, в котором он спрятался, был узким и длинным; в глубине его горела маленькая лампочка, прикрепленная к стене. В ее тусклом свете он увидел какую-то обнимающуюся парочку; по этой части данный город перегнал многие другие, но парочек, целующихся взасос среди бела дня на улице, как в других частях света, не встречалось; влюбленные все еще таились по закоулкам. Он стоял за створкой дверей, и, хотя найти его там не представляло труда, никому из компании в голову не пришло его искать; он никому не был нужен и спрятался, вероятно, только потому, что не мог этого перенести. Он слышал, как кто-то спросил: «А где Ясь? Куда делся наш Ясь?» Подождал, когда они уйдут, потом вышел. Он еще успел увидеть своих, они были недалеко, возле костела; но он не побежал за ними, это показалось ему слишком унизительным. Он свернул в боковую улицу; здесь, несмотря на непоздний час, было совершенно пустынно, город ложился спать с курами, во всяком случае, улицы пустели. В этой пустыне ряды недавно построенных домов прерывались извечными руинами. Кто умел смотреть, у того, хотя со времени окончания последней войны прошло более десяти лет, город вызывал много эмоций, но оказалось, что смотреть умели только те, кто собственными глазами видел, как город рушился, а потом постепенно стал воскресать. Для молодых же руины были неотъемлемой частью города, его светлым мраком или мрачным светом. Но даже те, кто знал и помнил прежний город, постепенно начинали забывать, как он когда-то выглядел на самом деле. Их память тускнела, а вместе с нею — важные и маловажные события прошлого. Грубо говоря, жизнь состоит из молодости и угасания ее. На место одной молодости приходит другая, на место силы приходит другая сила, ослабевшие же организмы превращаются в заброшенные штольни, в которые по временам падает косой луч света, и только. В том месте, где он очутился, в двух шагах от центра, под небом, полным звезд, город являл собой кричащую пустыню. Был конец марта, повсюду лежал снег, но в воздухе уже чувствовалась весна, словно она стояла в конце улицы и ждала сигнала. Он не мог вынести пустоты, вернулся в центр, кстати, тоже обезлюдевший. В какой-то момент он обратил внимание на одиноко шедшую впереди него женщину. По мере того как расстояние уменьшалось, в нем нарастало беспокойство. Женщина, напуганная звуками его шагов, быстро обернулась и слегка отпрянула. В следующее мгновение они бросились друг к другу.

Он взял ее под руку. Женщина инстинктивно прижалась к нему, но тут же отстранилась, оба отметили это, хотя и продолжали идти под руку по той единственной улице, на которой сосредоточивалась вся жизнь. Компания, от которой он недавно сбежал, тоже находилась где-то поблизости в одном из ресторанов.

— Я только что тебе звонила, Ясек. Уже четыре дня, как я вернулась. Даже играла два раза. Ты мне нужен. Я очень хотела тебя видеть. Почему ты не позвонил? Почему не пришел в театр? А что ты делаешь на улице один? Где Мария? Я ждала, думала, ты придешь… Я дура, правда? Ты когда-то любил Анну, потом успел влюбиться в Бланш, в Наташу, в Марию, а Анна все ждет. А «Анна, вытирая с губ помаду, все ожидает». «Четыре ночи ждет девица». Ты слышишь? Не дошло?

На ее быстрые вопросы он не отвечал. Он не очень даже знал, надо ли, не играет ли она попросту какую-нибудь роль.

— Ты ничего не слышал? О н а  ничего тебе не сказала?

— Нет…

Женщина не противилась, когда они свернули в одну из боковых улочек, ведущих к его дому. Ее непротивление он принял за согласие с чем-то, что могло произойти. Улица была темная, крутая, обледеневшая. Поравнявшись со своим домом, который находился на противоположной стороне, он сделал такое движение, будто собрался переходить улицу. И только тогда почувствовал сопротивление.

— И все без слов? Молчком? Теперь это делается так? Так надо? Какой ты вежливый. Просто рыцарь. Другие, может, все-таки что-то говорят, а? Значит, ты приглашаешь меня к себе?

Она, как обычно, издевалась. Он не отвечал. Прошли его дом и стали спускаться вниз.