Польско-литовская интервенция в России и русское общество

С декабря 1610 г. заметно ускорился процесс перехода отдельных отраслей государственного управления в руки угодных королю лиц. 2 декабря «во дворец» был назначен дьяк Василий Нелюбов[1117]. 4 декабря Андрей Иванов и Степан Соловецкий были назначены дьяками Новгородской чети, а Сарыч Линев посажен в Новгородском разряде[1118], 12 декабря Михаил Бегичев получил назначение в Казанскую избу[1119], 19 января дьяками в Большой дворец были назначены Михаил Тюхин и Богдан Губин[1120].

Тогда же король позаботился о том, чтобы передать своим приверженцам важнейшие придворные чины. 5 декабря стал кравчим посланец М. Г. Салтыкова, кн. Андрей Фед. Масальский[1121], 11 декабря ясельничим был назначен Иван Никиф. Чепчугов[1122]. 21 января вместо И. В. Измайлова оружничим был назначен Лев Афан. Плещеев, бывший кравчий Лжедмитрия II и один из участников февральского посольства к Сигизмунду III[1123]. Таким образом, несмотря на проявления преданности со стороны Измайловых, важная придворная должность была передана одному из людей круга М. Г. Салтыкова. Завершила перемены грамота Сигизмунда III от 20 января 1611 г.[1124], установившая распределение приказов в соответствии с проектом, намеченным еще в сентябре. В Пушкарском приказе был посажен кн. Юрий Дм. Хворостинин, в Ямском — Никита Дм. Вельяминов, в Большом приходе — кн. Федор Фед. Мещерский, в Монастырском приказе — Тимофей Вас. Грязной, в Панском приказе — М. А. Молчанов. Все эти люди, введенные Сигизмундом III в Думу, принадлежали к кругу бывших сторонников Лжедмитрия II, которые «почали» служить королю «прежде всех» и на поддержку которых Сигизмунд III мог рассчитывать при осуществлении своих планов.

Одновременно в ряд приказов были назначены новые дьяки. В Устюжскую четверть — Федор Апраксин, на старый Земский двор — Семейка Дмитриев, на новый Земский двор — Афанасий Царевский. Судя по пометам в боярском списке 1610/1611 г., эти люди стали дьяками «при Литве»[1125].

Боярская дума снова пошла навстречу требованиям Сигизмунда III относительно Смоленска. 23 января Иван Никитич Салтыков[1126] доставил в королевский лагерь грамоту Боярской думы смольнянам. Как впоследствии вспоминал М. Б. Шеин, в грамоте предписывалось, чтобы он «во всем отдался на волю и ласку короля»[1127]. 29 января Иван Безобразов доставил туда же грамоту, скрепленную рукоприкладствами членов Думы, в которой послам снова предписывалось убедить смольнян выполнить требования Сигизмунда III, а затем ехать к королевичу в Вильну[1128]. Наконец, начали колебаться и сами «великие» послы, отступив от своей первоначальной позиции. Они уже стали соглашаться на вступление в Смоленск небольшого отряда (100 чел.) при условии, что король со всем войском отойдет от города[1129].

Королевская канцелярия под Смоленском продолжала работать с большим размахом. На протяжении декабря 1610 г. здесь было выдано 90 грамот на владения (по данным реестра пожалований Сигизмунда III). Служилые, а отчасти и торговые люди, улавливая происходившие перемены, направлялись искать милости в королевском лагере. Помимо бывших здесь постоянными гостями людей «столичных чинов» не менее часто стали появляться рядовые служилые люди не только из близлежащих западных уездов, но подчас и с территорий, далеко отстоявших от Смоленска. Так, например, 3 декабря служилые татары Асан и Яким Кучумовы получили поместье в Ростовском уезде[1130]. 9 декабря Гаврила Вас. Исканский получил грамоту на поместье брата в Романовском уезде[1131]. Тогда же Семен Фед. Сытин получил грамоту с распоряжением о возврате ему его поместья в Галицком уезде[1132]. Вместе с ним приехала искать милости целая группа Галицких детей боярских[1133].

Все это как будто говорило о том, что власть короля на русской территории постепенно укрепляется, и создаются благоприятные условия для перехода в его руки не только фактически, но и юридически всей полноты власти в Русском государстве. Но уже в январе 1611 г. стали обнаруживаться тревожные симптомы.

Правда, и в начале 1611 г. люди, принадлежавшие к столичным чинам, продолжали, добиваясь новых владений и новых поместных и денежных окладов, посещать королевскую ставку. Так, в январе 1611 г. лично выехал под Смоленск один из новых членов Думы боярин кн. Григорий Петр. Ромодановский, который добился не только назначения ему поместного оклада в 2.000 четвертей, но и королевского распоряжения наделить его в счет оклада «изызменничьихи из выморочных поместий». 3 февраля князь подал королевскую грамоту боярам в Москве[1134]. Приверженцы короля из числа бывших сторонников Лжедмитрия продолжали получать щедрые пожалования. Так, Льву Афан. Плещееву, наделенному должностью оружничего, 24 января был одновременно установлен поместный оклад в 1.200 четвертей и пожаловано свыше 700 четвертей земли «в Бежецкой пятине ис черных волостей»[1135].