Польское Наследство

На пороге главного дома в эйгоре, самого настоящего стенхуса (дома всех остальных землевладельцев в округе были деревянные) гостей встретил толстый детина с приплюснутым носом, миндалевидными глазами, и недовольным выражением лица.

– День добрый, гости, – сказал он сварливо и поклонился. – Проходите в столовую, я буду вас кормить.

– А господин твой где? – спросил Мстислав.

– Господин мой предается созерцанию, но скоро выйдет к вам.

Подумав, Мстислав решил, что ничего обидного сказано пока что не было, и проследовал с тремя воинами в столовую. Сварливый холоп вскоре подал им закуски невиданной мягкости и невероятного вкуса – все таяло во рту. И вино – возможно, константинопольского разлива, нежное. Воины покривились, а Мстислав сообразил, что к такому вину следует привыкнуть. Холоп, усмотрев недовольство на лице воинов, принес кувшин с брагой и отдельные кружки.

Хозяин дома действительно вскоре появился – пятидесятилетний, огромного роста, с широкими плечами, богато и утонченно одетый в дорогие однотонные ткани без узоров. Спину он держал прямо, ступал не степенно, а с естественным достоинством, а правильные черты его лица произвели – на Мстислава хорошее впечатление, а на воинов неприятное. Седые волосы над лысоватым лбом были аккуратно расчесаны, борода тщательно и коротко подстрижена, серые глаза смотрели не то, чтобы приветливо, но – радушно.

Мстислав встал, и хозяин коротко и подчеркнуто вежливо поклонился гостю.

– Добро пожаловать, – сказал ровным, красивым басом Гостемил. – Я здешний годсейгаре. Кого имею я честь принимать в моем доме?

– Я Мстислав Тмутараканский.

– Я очень рад, – совершенно естественно сказал Гостемил. – Будь добр, князь, присаживайся, да и я с тобою заодно. Нимрод!

Холоп вошел, поклонился, и молча встал рядом с Гостемилом.

– Друг мой, – сказал Гостемил, – давеча у самого дома буйствовали и что-то кричали смерды. Почему?

– По невежеству, – ответил Нимрод.

– Нет, не только.

– Я им недоплатил за…

– Вот, это ближе к делу. Пойди и доплати.

– Они меня побьют.

– Не следует фантазировать, друг мой. Не настолько они дураки, чтобы бить человека, который дает им деньги.

– Не хочу.

– Понимаю твои затруднения. И все-таки пойди и заплати. Прямо сейчас.

– Хорошо.

И Нимрод вышел.

– Странный у тебя холоп, – заметил Мстислав.

– Да, весьма, – согласился Гостемил. – Но ничего не поделаешь, такого повара больше нигде не найти.

– Так это он все это приготовил?

– Да.

– Болярин, – сказал Мстислав. – Я хочу купить его у тебя.

– Князь, его многие хотят купить.

– Я хорошо заплачу.

– Мы не на торге, князь.

Мстислав хотел было рассердиться, но вдруг ему стало забавно.

– Дело у меня к тебе такое, болярин, – сказал он. – Мы тут собираемся хувудваг прокладывать, и хотели бы купить у тебя часть эйгора, западную.

– Нет, – ответил Гостемил. – Твои торгаши у меня уж побывали, князь, и я им отказал. Не скрою, был я с ними груб, но они сами виноваты. Речь зашла о родах, кто от кого произошел, и мне стало противно.

– Не понимаю, – сказал миролюбивый Мстислав, – ты не любишь мой род?

– У наших родов давнишняя взаимная неприязнь, князь. Такая традиция. Бывают традиции хорошие и плохие, а бывают просто так – есть она, традиция, и все тут.

– Но хувудваг нужно проложить.

– Не думаю, хотя это твоя воля, князь. Ну так прокладывай в обход моего эйгора.

– Но там слева болота да холмы, а западная часть эйгора ровная вся.

– Сожалею, князь.

– Да ты, болярин, невежа! – не выдержал один из воинов.

– Молчи, Корко! – прикрикнул на него Мстислав.

Гостемил, не глядя на Корко, улыбнулся.

– Ретивые у тебя холопы, князь.

– Я не холоп! – возмутился Корко.

– Корка, молчи! Болярин, я не чувствую ни к тебе, ни к роду твоему, никакой вражды. Совсем. Наоборот – будешь в Чернигове, так заходи в детинец ко мне в любое время, напою и накормлю чем смогу, и спать уложу.

– Нет, князь.

– Что – нет?

– Рад твоему гостеприимству, но воспользоваться им не смогу.

– Почему?

– Я же сказал – вражда у наших родов.

– Но ведь я-то сижу у тебя дома, вот сейчас!

– Это совсем другое дело, – объяснил Гостемил. – Двери дома моего открыты для всех, больших и малых, просвещенных и не очень. А мне, представителю Моровичей, к олеговым потомкам в гости ходить не пристало.

Мстислав и на этот раз не обиделся, а только строго посмотрел на Корку, чтобы тот молчал.

– Странный ты человек, болярин, – заметил он.

– Да, я иногда бываю странен, – согласился Гостемил. – Мне, например, не понравился Веденец.

– Веденец?

– Венеция. Это такой город на Адриатике.

– Да, я слышал, – сказал Мстислав, улыбаясь.