Полтора года жизни

Я проснулась от телефонного звонка в пять утра. Роланд привстал, чтобы покопаться в карманах своих джинс, лежащих на полу возле кровати, после чего, наконец, отключил мобильный. Когда он снова лег на подушку, мы встретились взглядами, но лучше бы я притворилась спящей. Он нежно поцеловал меня, а уже спустя пятнадцать минут снова нависал надо мной всем своим телом. На сей раз всё происходило не так, словно мы взрываемся от страсти, а так, словно нас душит нежность. Этой ночью Роланд был со мной как никогда страстен и одновременно как никогда нежен. Уже спустя час я чувствовала себя дважды выжатым лимоном и снова отключилась едва Олдридж с меня слез, поцеловав в щеку.

* * *

Впервые спросонья я не могла понять, где именно нахожусь и почему так странно себя чувствую. Наконец поняв, что лежу под одеялом абсолютно голой, я накрылась по подбородок и осмотрелась вокруг. Роланда рядом не было, как и нашей разбросанной одежды. Еще секунда и я бы начала паниковать, думая о том, что меня кинули, но Роланд зашел в комнату прежде, чем я впала в истерику. В одной руке он держал небольшой поднос, а во второй телефон, в который смотрел хмуря брови. Он заметил, что я проснулась лишь тогда, когда подошел к кровати впритык. Заулыбавшись, Роланд поставил поднос рядом с кроватью, после чего потянулся ко мне, чтобы поцеловать.

— Как спалось? — хитро улыбнулся он.

— Как никогда, — сонно вздохнула я.

— А я тебе завтрак принес. Правда я не до конца его продумал, поэтому тебе придется довольствоваться круассанами с чаем, прости.

— Идеальный завтрак, — попыталась улыбнуться я, но поняла, что делаю это слишком вяло. — Можно мне для начала одеться?

— Держи, — подняв с пола свою рубашку, вздохнул Роланд. — Твоя одежда в стирке.

— Она ведь чистая.

— И что? Это отличный повод поглазеть на тебя в своей рубашке.

— Отвернись, пожалуйста, — поджала губы я.

— Сомневаюсь в том, что в тебе осталось хоть что-то, чего я не видел, — широко заулыбался Роланд, но всё же отвернулся. — На сегодня объявили штормовое предупреждение, и за окном уже моросит, так что прогулка по Лондону отменяется.

— Отлично, — тяжело выдохнув, отозвалась я, всем своим телом чувствуя истощенность. — Сколько время?

— Десять часов.

— Пффф… — спустив ноги с кровати и сев рядом с Роландом, тяжело вздохнула я, после чего положила свою голову на его мощное плечо, облаченное в черную рубашку. — Предпочитаю вообще сегодня не шевелиться, но от завтрака и теплого душа точно не откажусь.

— Неужели я тебя так сильно измотал?

— Я тебе больше скажу — ты меня чуть не убил, но это было… Превосходно. Почему ты раньше не совратил меня?

* * *

После завтрака и теплого душа я, в рубашке Роланда, разлеглась на диване в гостиной, где мы успешно и провели весь оставшийся дождливый день, развлекая себя игрой в плейстейшен. Около пяти часов вечера мы заказали пиццу, после которой у меня резко поднялось настроение, и я снова начала чувствовать себя бодрой. Моя бодрость не прошла мимо Роланда незамеченной и уже в десять вечера из меня снова выжали все соки, но на сей раз, я отключилась не сразу.

— После этого будет грустно лежать на своей раскладушке, в своей пустой комнатке, — призналась я.

— Переезжай ко мне, — поцеловав меня в макушку, предложил Роланд, и я подняла голову, чтобы посмотреть ему в глаза, после чего весело улыбнулась.

— Ты предлагаешь нам съехаться?

— Я предлагаю нам не только съехаться… — начал мой парень, но я приложила указательный палец к его губам, тем самым заставив его замолчать.

— Нам стоит еще пожить отдельно друг от друга.

— Зачем? — удивленно поднял бровь Роланд.

— Неужели я так хороша в постели? — засмеялась я.

— Ты бесподобна.

— Ты тоже, — потянувшись, причмокнула я и, перевернувшись на правый бок, оставила Роланда за своей спиной.

— Как хорошо, что тебе не с чем сравнивать, — пощекотав своим дыханием моё левое ухо, он, притянув меня к себе впритык и, обняв, вдохнул запах моих волос.

— А это хорошо, что тебе есть с чем?

— Мне не с чем сравнивать, — продолжая дышать мне в шею, отозвался Роланд. — У меня есть только ты и ты должна понимать, что кроме меня у тебя никого не может больше быть.

После этих слов я уснула, улыбаясь самой себе.

* * *