Полтора года

Представь, со мной в бригаду попала. Стали листья сгребать. Она за мной никак не поспевает. Я показываю ей: не так, вот как надо. Думаешь, обиделась? «В самом деле, — говорит, — так лучше». Мы с ней вдвоем всех обогнали. Идем домой, я думаю: вот умный у нас директор — не уволил, с нами оставил.

Он сегодня утром заходил к нам в группу. Мы уже построились, говорит:

— В колхозе, — говорит, — наша марка высоко стоит. Смотрите, не уроните на городских улицах.

А у нас, правда, на одном собрании дядька из колхоза выступал. Просил, чтобы и на будущий год приезжали, в другой колхоз не ездили.

Во, Валера, какие девочки-пэтэушечки! А спроси, чего выкладываются?

Пришли домой. Дашка на меня посмотрела, чуть не заплакала.

— Ты смотри, такое платье испортила!

А я только тут увидела, мало что все в грязи, еще и клок из плеча выдран, сама не помню, за что зацепилась.

Дашка велела платье скинуть, она сама в водичке тепленькой простирнет, чтобы не село, а дыру так заштопает, никто и не догадается. Ей-богу, я таких девчонок и на воле не встречала.

А про Ирэн что тебе сказать? Думаешь, правильно сделала, что платье дала? Неправильно. Это что, выходит, так и слушайся каждую, что ей в голову влетит? Была б я воспитательница, я б такую, как я, — в штрафную. Пусть сидит думает.

Пришла домой. Руки-ноги гудят как после целого дня лыж. Димы еще нет. Открыла тетрадь… нет, пожалуй, сегодня не буду. Только несколько слов о Венере.

Утром она заявила, что старое платье не наденет, потребовала выходное. Что делает в таком случае нормальный воспитатель? Разъясняет, убеждает, приказывает, наконец. Что делаю я? Разрешаю. Какой-нибудь тонкий педагогический расчет? Ничего похожего. Я устала. Мне дорого стоила история с ночным курением. Мне вымотала душу Тамара. А Майка и вовсе доконала, меня. И я сделала то, что проще и легче, — разрешила.

Венера несколько опешила. Она явно ожидала другого. И, может быть, этого другого хотела? Вступить со мной в единоборство, и кто кого? Но этой возможности я ей не предоставила. Она надела праздничное платье и, надо сказать, была прелестна. Несмотря на стриженую голову. То, что другую обезобразило бы, ее странным образом не портило.

Венера непредсказуема. Каждую минуту я могу ждать от нее любой выходки. Но вот скажи мне: мы забираем у тебя эту непредсказуемую, строптивую, своенравную, а взамен — самую тихую, самую кроткую и добродетельную. Не хочу. Почему? Не знаю. Не хочу!

А как же все-таки я выбрала ее? Никто ведь не принуждал, не заставлял, не уговаривал, не навязывал. Как же это было?

…Я зашла зачем-то в кабинет врача. Мария Дмитриевна уже закончила осмотр новенькой и отпустила ее, потом остановила каким-то вопросом. Та, стоя уже в дверях, обернулась. И мне понравился ее взгляд, открытый, ясный. И вся она, сильная, грациозная. И стриженая, красивой лепки голова. Но главное — этот взгляд. Значит, из-за взгляда? Выходит, так. К этому, правда, следует добавить, что только что, перед этим, я разговаривала с Тамарой. Ускользающие, увиливающие от меня, темные, без блеска, глаза, нагловатая, непонятно к чему относящаяся ухмылка. И — этот прямой ясный взгляд. Как бы то ни было, мне захотелось, чтобы новенькая была у меня. Правда, к тому времени я еще не видела трех угрожающих восклицательных знаков: «Внимание — каратэ!!!» Но подозреваю, что они не остановили бы меня.

На субботнике мы с ней работали в паре. Дружно, согласно. «О, если б навеки так было!..»

С этой мелодией внутри, не дождавшись Димы, не попив чаю, ложусь спать.

Сегодня — собрание. Доселе я о наших собраниях-совещаниях сюда не писала. Хотя их в нашей жизни предостаточно. Не странно ли вообще, что я почти не упоминаю о людях, с которыми сталкиваюсь изо дня в день — о своих коллегах-женщинах (мужчин-воспитателей у нас, естественно, нет). Столько времени, столько страниц и ни строчки! И это не потому, что мне о них нечего сказать. Просто я слишком поглощена своими девчонками, своими проблемами, и для остального — ни времени, ни души.

А ведь стоило бы. Не так у нас все тихо, мирно и благостно, как можно бы предположить по этой тетради. И опять же, не скажешь, что все мы тут на одно лицо. Всяк на свой манер. Да иначе и быть не может, не хор же барабанщиков! Если уж продолжить музыкальное сравнение, то ближе всего к нам оркестр. А вот оркестр-то получается не всегда. Порой неслыханный разнобой. Конечно, Б. Ф. приводит все к одному знаменателю. Но разномыслие остается, никуда от него не денешься. Взять хоть меня и Лидию Артамоновну (в просторечии — Артамоша). Сегодня на собрании она… Нет, сначала о нас с ней. Моей особе она уделяет исключительное внимание.

— Ирочка (!), вы еще так молоды, неопытны, — такое обычно начало. — И я по праву старшинства, длительного стажа, немалого опыта (еще там чего-то), позволю себе сказать вам…

За сим следует: укоризна, увещевание, совет. К примеру: