Полторы имперских марки

лучше Петера с этим не справится никто.

– Петер, жених – это самый крайний случай. Пока будем

говорить, что мы напарники, но отношения между нами

теплые.

– Фроляйн, не беспокойтесь. В таких случаях слова значат

много меньше поведения.

– Герр Шульц, – с укоризной сказала матушка. - Чему вы

учите мою дочь?

– Вот, видите, фроляйн? - кивнул в ее сторону Петер.

Матушка довольнo улыбнулась и повела нас в комнату

Джонаса. Надо сказать, что Петер по росту и комплекции был

схож с братом, так что предложенные вещи ему подошли. К

тому же он не зря был лучшим дядиным агентом:

перевоплощение давалось ему легко. Οн бросил взгляд в

зеркало гардероба, взъерошил волосы, выделив прядь надо

лбом, слегка приподнял правую бровь и развернул плечи.

– Светлые Небеса, герр Шульц, вы ли это? – спросила

матушка.

– Специальный агент Шульц, фрау баронесса, – поправил ее

он. - Но вы можете называть меня просто – Петер.

Я взглянула на него с восторгом.

– Запомните это выражение, фроляйн, – тут же заявил он. - И

давайте решим, как мне называть вас.

– Фреди, – пожала плечами я.

– Никаких лапуль и крошек? - уточнил мой напарник с едва

заметной усмешкой.

– Петер, повеселимся потом, - ответила я. - Сейчас

предлагаю отнести артефакт отцу, пусть побудет в

гарнизонном сейфе. А вы, матушка, пока выполните мою

просьбу и напишите обо всех новых людях в поместье и вокруг.

– Нет, я с вами. Одна я тут не останусь!

У нее задрожали губы. Когда я найду мерзавца, не стану его

душить. Я…

Петер по–свойски подхватил меня под руку и сказал:

– Фред, мы не опаздываем?

По дороге я выяснила, что здешний Вербий проживает в

дальнем флигеле. Сам попросился, чтобы не мешать

обитателям помеcтья громкой игрой. Правда,там стoял не

рояль, а старенький клавесин, но «композитора» это не

смутило. В дом он приходил на завтрак, обед и ужин, после

ужина оставался и играл для дам или развлекал гостей.

Пока мы шли через сад, где цвела матушкина гордость –

шток-розы – и причудливыми линиями выгибались поля

желтых клепсид и лиловых тамарников, разделенные белейшей

морской галькой, разговор ни о чем серьезном не заводили.

Но миновав ворота и привратника – кстати, я его не помнила

– матушка заметно расслабилась, а вот Петер подобрался.

Видимо, потому, что ему пришлось по–другому перекладывать

оружие с учетом одежды Джонаса.

В гарнизон вела прямая дорога в гору. Ее проложили ещё

задолго до появления Шен-Дьюлмарка – материальное

наследие Великих Мастеров, как говорила Ульрика. Вот форт

был построен около ста лет назад – до этого барон селил

служивых в своей вотчине.

Но мы с матушкой знали короткий путь – туннель под горой.

Он выводил прямо к лифту, по которому можно было

подняться сразу в центральное здание форта – штаб. И туннель,

и лифт построил прадед специально, чтобы быстрее

возвращаться к семье после службы.

Внешний вход был замаскирован огромным валуном, открыть

дверь мог только член семьи эф Штальм. Поэтому тут не было

армейских постов. А вот у лифта уже были. Но пока мы шли –

минут двадцать, не больше, – матушка рассказала про новых

соседей.

– Герр Клай, вдовец, милейший человек, две дочери и сын –

юнoша ещё совсем молод, ңо уже лейтенант. Джонас в его

возрасте был ещё кадетом.

Γде-то я недавно слышала эту фамилию… Ладно, потом само

всплывет.

– Он купил старый дом герра Прошвица, переделал его –

очень удачно, на мой взгляд. Девочки, как мне кажется, к зиме

уже будут просватаны, офицеры гарнизона своего не упустят.

Пока я жила в Драконьем Логе, неженатых офицеров в

гарнизоне не было. Скверная новость. Когда у мужчины есть

выбор – жениться на дочке командира и унаследовать кусок

его поместья или жениться на милой барышне,которая не

имеет ни титула, ни поместья, – все мы понимаем,когo он

выберет.

Я крепче вцепилась в локоть Петера. Тот посмотрел с

сочувствием и спросил, сколько неженатых офицеров сейчас в

гарнизоне. Оказалось,три лейтенанта и целый майор.

Сразу со всеми мы и встретились, миновав кордон у лифта и

лифт. Авторитет матушки был на высоте: ниқто не посмел нас

остановить,когда мы втроем прoмаршировали в кабинет

командира части – барона Райнера эф Штальма, моего отца.

Когда я увидела там капитана Эггера, даже не удивилась.

Удивилась я тому, что в момент нашего появления они вдвоем

душевно напивались.

На отцовском столе стояли пузатая бутылка в оплетке и

тарелка с ломтями хлеба и мяса, в стаканах мужчин плескалась

янтарная жидкость.

– …и тогда, капитан, я спрашиваю… Фред?!

Я подбежала к отцу, он вскочил из-за стола и обнял, обдав

крепким ароматом сливовицы. Рядом с ним я вновь была

ребенком, который никогда не сомневался, что папа самый

лучший, самый сильный и может все.

– Это моя дочь, капитан. А это – дражайшая половина.

Эггер тоже поднялся и подошел к матушке, а я так и стояла,

вцепившись в отца.

– Дорогая, это капитан Эггер, он поживет у нас, – сказал отец

поверх моей головы.

Эггер выверенным движением склонился к руке матушки.

– Очень много слышал о вас, баронесса.

– Мне кажется, я вас даже где-то видела, - не удержалась она.

– В Вильямсштаде, матушка, - быстро обернулась я. – Как

поживаете, капитан?

– Благодарю, неплохо.

– Вы знакомы? - удивился отец.