Полубоги

«Смеяться, — отозвался я, — смеяться над потехой».

Летящие круги его уже перестали вращаться, их обширное пламя — всего лишь синий проблеск, и исчезло оно у меня на глазах. Человек стоял в одних своих треугольниках, открытый моему возмездию. Немигающий, загнанный взор не сводил он с молнии у меня в руке.

«Нет в этом нужды, — произнес он, и было в голосе его малое достоинство. — Я попался на звук, и с тем мне конец».

Так оно и было, а потому не стал я метать молнию.

Распадались его треугольники. Осел он на корточки, обнял себя за колени и опустил на них голову. Я знал, что он понимает: все кончено, — и отчаянно пытается из последних сил удержать суть свою от растворения, и у него получилось, ибо за миг до того, как треугольники исчезли, испарился он сам, однако полностью ускользнуть от звука не мог, это невозможно, а если достиг своей планеты, то лишь в виде жизни Третьего Круга, а не Пятого, какого достиг. Все свое развитие предстояло ему повторить с начала — более того, он еще и тяжко добавил к своим кармическим немощам.

Более мы не виделись, и я не слышал о нем ничего до того дня, когда Бриана О Бриана вышвырнули из врат, и тогда я понял, что человек тот и О Бриан — одна и та же сущность и что он действительно удрал и оказался на Четвертом Круге жизни, на низшей сфере.

Быть может, о нем еще услышат, ибо сущность он энергичная и неугомонная, кому среда — враг, а юмор — дерзновенье и тайна.

* * *

— Вот и конец моему сказу, — скромно добавил Арт.

Мак Канн снисходительно глянул на него сквозь облако дыма.

— Не так он хорош, как предыдущие, — заметил он, — однако не твоя в том вина, и сам ты юн в придачу.

— Не так уж юн он, как кажется, — молвил Финан.

— Ладная повесть должна быть о простом, — продолжил Патси, — а среди нас нет никого, кто смог бы сказать, о чем твоя повесть.

Встрял Билли Музыка:

— Вот кого хотел бы послушать я — Кухулина, бо он мой ангел-хранитель и интересен мне. В следующий раз встретимся с ним — расспрошу. — Оглядел круг. — Есть ли желающие послушать песенку на концертине? У меня она тут под рукой, а впереди у нас вечер.

— Сыграешь, когда встретимся еще раз, — ответил Патси, — бо все мы устали слушать сказанья, да и сам ты устал. — Встал Патси и душевно зевнул, раскинув руки да сжав кулаки, — Пора нам в путь, — продолжил он, — бо вечер грядет, а до ярмарки двадцать миль.

Запрягли осла.

— Мой путь в другую сторону от вашего, — сказал Билли Музыка.

— Ладно, — отозвался Патси. — Господь с тобой, мистер.

— Господь с вами всеми, — отозвался Билли Музыка.

Потопал он прочь своею дорогой, а Мак Канн и его спутники подались в путь с ослом.

Книга IV. Мэри Мак Канн

Глава XXVIII

Поиски работы и пропитания повели их обратно, хоть и другим путем, через Керри, на север в Коннемару и далее по каменистым краям вновь в Донегол и к суровым холмам.

Дни проходили непримечательно, но мирно: ночи были приятны, и даже одну трапезу пропустить выпадало редко. Когда же случалось такое, они проводили недобрый час безмолвно — как те, кому подобные перерывы не чрезвычайны. Под водительством Мак Канна крохотный отряд передвигался от трапезы до трапезы, подобно войску, что окружает, разоряет и покидает города на своем пути.

Иногда по вечерам попадался им на дороге какой-нибудь певец баллад, сердитый человек, у кого за два дня не купили ни единой песни, и в обмен на провизию такие готовы были развлекать своими куплетами и декламировать проклятия, какие сочинил он о тех, кто музыканту не платит.

Бывало, натыкались они на сборища лудильщиков и коробейников, бродяг и прохиндеев и в их обществе шагали до ярмарки. Шумливые же выдавались тогда ночи! Дикие глотки, вопившие на звезды, и громкий топот по дорогам — женщины ссорились и визжали, мужчины выкрикивали порицания и одобрения и самим порицанием своим доводили себя до битвы. Пустяковы те драки бывали, скорее словесные, нежели оружейные, и оставались участники с окровавленными носами да разбитыми губами — на час-другой памяти об их деяньях.

И вновь мирные ночи, спокойные звезды, тихая луна, заливавшая путь их серебром; простор для глаза, для уха, для души; шепот милых дерев; нескончаемый шорох травы, и ветер, что возникал, уходил и возникал вновь, напевая долгие мелодии свои или бормоча студеную колыбельную на полях и в холмах.

Как-то раз, когда закончили питаться, Финан отозвал Келтию и Арта в сторонку, и они друг с другом потолковали с глазу на глаз. Обращаясь к Мак Канну и его дочери, Финан сказал:

— Что мы явились сюда сделать, друзья, то завершили мы.

Нахмурившись, Патси ему кивнул.

— Что же вы явились сделать?

— Я явился, чтобы оказать помощь силам, — миролюбиво ответил Финан.

— Не заметил я, чтоб ты был занят, — отозвался Патси.

— И, — улыбаясь, продолжил Финан, — пора нам уходить.

— Торопитесь небось?

— Не очень торопимся, но пора нам возвращаться.