Полудемон. Счастье короля

Я резко ударяю Сидона по голове, над ухом. Тело обмякает на полу, а я осторожно придерживаю кинувшуюся к нему Иннис.

— Нет.

— Алекс?!

А я, кажется, понимаю, что происходит.

— Не трогай его! Не мешай!

Тетушка Меди испуганно жмется в углу. Я оглядываюсь — и хватаю со стола тарелку. Касаюсь руки Сидона, надрезаю ему вену — и в тарелку стекает кровь. Только я один вижу, как танцуют над ней мельчайшие черные снежинки порчи.

— Алекс?!

— Смотри…

Я ставлю тарелку на стол и провожу над ней рукой.

Ясновидение — не то, что доступно некромантам. Но… каждый может заглянуть в свою стихию. Воздушным магам сведения о творящемся во всех концах земли приносит воздух, водным достаточно поглядеть в воду, ибо она — даже в нашей крови. Маги земли — соль земли. И земля шепчет им. Маги огня… тут тоже понятно.

Это сложно, очень сложно. Но и для некроманта есть стихия, в которой он всесилен.

Кровь.

И я могу увидеть через кровь Сидона, что творится с околдовавшей его ведьмой. Аморта ведь вкладывала себя в колдовство, себя, свою кровь… и я могу зацепить эту ниточку и потянуть ее.

Я могу…

Только вот…

Некромантия посреди густонаселенного города? Верный путь на костер. Но если добавить свою кровь — я буду пользоваться лишь своей силой. Все останется внутри меня. Тут есть реальная опасность переоценить себя и слишком выложиться в колдовстве, но выбора‑то нету. Несколько капель моей крови падают в кровь Сидона.

— Сейчас ты увидишь, что происходит в доме Моралесов. Или в Андаго — где сейчас Аморта.

Иннис бросается к столу. Рядом оказывается тетушка Меди — любопытство у женщин всегда превозмогало страх. И мы смотрим в алую жидкость.

Снежинки танцуют над ней, сливаются в единое облако, оно чернеет, отблескивает зеркалом — и наконец мы видим….

Это не Андаго, это дом Моралесов.

Я узнаю это поместье, эти деревья и дом. Иннис стискивает мою руку.

— Аморта. И ее мамаша…

Сестру, имени которой я не помню, я узнаю сам. Там не только женщины, там еще и несколько мужчин.

И — храмовники.

В кои‑то веки я рад видеть эту плесень. Они белыми пятнами окружают людей и поместье, расползаются, поблескивают искрами мечей…

Колдовки не собираются так легко сдаваться.

Самая старшая вскидывает руки — и из‑под земли…

Больше всего это напоминает гигантского осьминога, щупальца которого лезут из‑под земли, расплескивая ее во все стороны. Черные, страшные… и человек. Которого задевает ими, Падает замертво. А потом поднимается — в виде зомби.

И я невольно уважаю храмовников. Никто из них не бежит, не прячется — вместо этого они смело бросаются в драку, здраво рассудив, что без колдуний и их приспешников демона будет одолеть куда как легче.

Они падают, но не сдаются.

А пятеро образуют круг — и принимаются что‑то читать.

Экзорцизм?

Возможно.

Во всяком случае, мне отчетливо видно свечение, исходящее от них. И щупальца отдергиваются, словно обожженные.

Я наблюдаю, как падают колдуньи — одна за другой. Кто‑то от мечей, кто‑то от стрел. Храмовники тоже падают, один за другим, но их много, очень много. Наверное, несколько сотен.

У колдуний просто нет столько сил, с ними сейчас происходит то же, что и со мной. Их одолевают числом, массой…

Щупальца постепенно уходят под землю, некоторые замирают в причудливом извиве, становятся словно бы обледенелыми… да, если бы за меня взялись всерьез, я мог бы не уйти тогда.

Стоит ли ссориться с храмом?

А вот и Аморта.